Тропою души

Шагающая Лисица и Магажу всплеснули руками, узнав под толстым слоем уже потрескавшейся белой глины черты Безумного Медведя.

– Моё сердце погружено в печаль, отец, – ответил Лунный Свет.

– Какой прок в слезах, юноша? Разве они помогают исправить наши ошибки? – воскликнул Медведь. – Печаль не есть воинский путь. Подними голову и соверши поступок, подобающий мужчине! Ты способствовал наступлению дурных времён. Ты – один из тех, кто раздувает страшный ветер. Теперь придёт ураган. Может быть, завтра, может быть, позже. Его не избежать. Но мир обновляется даже после самой ужасной бури, сын мой. Даже на обуглившейся после пожара прерии вырастает зелёная трава. Великий Дух посылает нам тяжёлые испытания. Мы можем погибнуть все. Но мы снова придём в эту жизнь, потому что каждый должен пройти свою Тропу до конца, даже если ему придётся сотни раз начинать свой путь заново…

АКИЧИТА НАЖИН

его рассказ в переводе Уинтропа Хейли

Мало кто из нас прознал, что Дик Лунный Свет зарубил своего собственного отца. Но я слышал, как Безумный Медведь разговаривал с ним после его возвращения из того похода. Я никому не открыл этого, потому что у каждого есть своя жизнь, в которую посторонним нельзя заглядывать.

Да, это очень плохое дело – убить своего предка. Но кто мог знать? Мы все отправлялись на войну, готовые пролить кровь, свою и чужую. И никому из нас не ведомо, какие испытания заготовил нам Великий Дух.

Я помню, как юноша покинул деревню на следующий день, и никто не догадывался, куда он направился. Безумный Медведь поехал с ним.

Позже я узнал от них, что они устроили небольшой помост на дереве и сложили на него всё, что смогли отыскать. Волки успели сильно погрызть трупы тех Васичей. Безумный Медведь сказал, что видел там очень много следов. Он настоял на том, чтобы Лунный Свет прошёл возле места боя Обряд Очищения. Я думаю, он беспокоился, что дух Ичи-Мавани станет мстить нашему племени. Но я не знаю наверняка.

Безумный Медведь был шаманом, который легко общался с тенями из мира призраков. Никто из наших знахарей и колдунов не был столь умел и опытен в этом деле. Поэтому я не могу говорить за него. Раньше он много молчал, потому что о тайнах не полагается говорить. Но теперь мы все стары, и нас очень мало осталось из тех, кто помнит далёкие времена, поэтому мы рассказываем всё, что знаем и помним.

Безумный Медведь говорил, что Великая Тайна карает того, кто отступает от линии, обозначившей правильный путь для каждого из нас. Он предупреждал, что Лунный Свет сильно виновен перед всеми нами, так как не захотел посвятить себя строгой жизни святого человека. Молодой человек выступил против воли Великого Духа, и расплатиться за этот выбор ему предстояло не только своей жизнью, но и чужой. Так говорил Безумный Медведь. Я помню, как в его глазах навернулись слёзы, когда он сказал это. Он чувствовал великую боль из-за чужих страданий, но ничего не мог поделать.

Первым ощутимым ударом для этого храброго Лунного Света было убийство Ичи-Мавани, потому что тяжесть умерщвления сородича невозможно искупить ничем. Лунный Свет это знал. Он понимал, что последуют другие страшные события, за которые он будет себя бесконечно винить.

В конце Месяца Опадающих Листьев мы свернули палатки и отправились к месту зимовки на Ручье Жёлтого Целебного Корня. Но разведчики сообщили нам, что там они заметили отряд Длинных Ножей. Мы не знали, что это были за солдаты, но решили не встречаться с ними, потому что никто не был уверен, что они не проведали об убийстве тех Васичей в Чёрных Холмах. Мы не чувствовали за собой никакой вины, потому что Бледнолицые прокрались на землю, которую мы считали священной. Они должны были заплатить жизнью. Но Длинные Ножи стремились наказать нас за каждого убитого белого. Поэтому мы двинулись дальше по Дымной Реке и добрались до того места, где в неё вливается Ручей Чёрной Трубки. Там мы хотели присоединиться к лагерю Большого Копья.

Но по дороге к Ручью Чёрной Трубки случилась беда.

Мы ехали длинной вереницей. Некоторые сильно вырвались вперёд, кое-кто отстал, как это часто случается. Среди последних была Священная Песня с ребёнком. Одна из жердей её волокуш застряла между камней и сломалась. Две женщины направились к роще, чтобы срубить подходящее деревце, а муж Священной Песни остался возле неё, оглядывая окрестности. В то время его называли Слепым Глазом из-за смешного случая на бизоньей охоте, но я всегда любил его прежнее имя – Много-Следов-На-Тропе. Все признавали его лучшим следопытом и охотником в нашем роду.

Я помню, как из лощины выкатил фургон с Бледнолицыми. Все наши, кто был поблизости, насторожились и стали звать удалившихся женщин обратно, но белые люди ничего не делали. Мы решили, что они сами испугались нас. Однако мы ошиблись. Я услышал выстрелы и увидел, как возле повозки появились облачки дыма. Воздух был морозным и чистым, и выстрелы прозвучали, будто кто-то звонко хлопнул в ладоши.