Тропою избранных

– Ден, а ты думал, нам подадут «феррари», включат зеленый светофор и откроют шлагбаум автобана? – Треш поправил на пилотке специальные очки, размышляя, не надеть ли их на всякий случай снова, вдруг «дуга» опять взбрыкнет, или упрятать в рюкзак. Поерзал телом, унимая чесотку между лопатками, потом решился, стянул «параллаксы» и убрал их в закрома.

– Анжел, это у тебя чего там на попе, обмочилась, что ли, с перепугу при виде зомбаков? – пошутил Холод, кинув в любимую маленькой веточкой.

– Ты сам, похоже, обхезался нехило, дорогой, чего-то не цветочным ароматом попахивает! – Фифа смешно скривила нос набок.

Поулыбались. Треш поблагодарил друга за спасение Златы, а у нее в пятый уже раз поинтересовался о здоровье, от чего снова уставился на вздернутый кверху большой палец и умилился удовлетворенной улыбке. Девушка радовалась как ребенок тому, что он о ней так заботится. Пятнадцать минут очистки перышек пролетели махом, группа поднялась и двинула в путь. Нужно было оставить позади слева Большие Лужи и, огибая горную гряду справа, выйти к каньону. Путь до Южного форта был неблизким, да еще, по-видимому, полон сюрпризов, поэтому хотелось преодолеть наиболее сложный участок до темноты и хотя бы заночевать в том распадке у высокой скалы, где в прошлый раз оборонялись от противника. Главное, скорее оставить позади «дугу», Чащобу и болота. Путники прибавили шаг и, пошучивая на ходу, но не ослабляя внимания от периметра, растворились в кустарнике.

Из колка вывалился и упал на четвереньки Грешник. Он выглядел изможденным, грязным и понурым, автомат болтался на ягодицах, перепачканный в глине и лесном мусоре рюкзак сполз набок, пальцы вдавились в землю. Дыхание сбилось и никак не могло выровняться. Пот, сопли, паутина. Лицо командира уже не существующего боевого звена «Каскада» стало похоже на рожу троглодита. Грешник знал одно – сейчас ему позарез нужно было найти помощь, выйти к людям, примкнуть к представителям хоть какой-то группировки. Потому что одному в Пади – смерть! Он сконцентрировал внимание на пятачке земли рядом с собой, вгляделся в следы и разволновался. Примятая трава, явно искусственная лужица, окурок сигареты, фантик от леденца, пустая гильза. Четкий, вдавленный в почву узор берца указал направление, куда ушел человек. Грешник прокашлялся, заставил себя подняться и, шатаясь, поплелся по следам в кустарник, в горы.

Спустя минуту из густых зарослей калины вылезла волосатая, вся в язвах рука, больше похожая на лапу первобытного человека. Она раздвинула ветки с ягодами, а вслед за ней появилась уродливая морда. Обвисшие, покрытые экземой бульдожьи щеки, красные воспаленные навыкате глаза, крючковатый нос с постоянно вытекающей из него слизью. Вдобавок торчащие как у рыси уши да разбитые в кровь сухие губы непомерно большой пасти. Что за монстр втихую преследовал «каскадовца», знала только сама Падь. Ветки легли на свои места, а куст слегка дрогнул и снова замер. Страшный преследователь незаметно исчез.

* * *

Грешник нагнал группу Треша у темного распадка между двумя каменистыми холмами. Как это ему удалось, он не понял даже сам. Очень быстро бежал, падал, снова несся, сбивая дыхание и ударяя руки и ноги о камни и деревья. «Выжить!» Только эта мысль сидела в воспаленном мозгу «каскадовца». И он сумел найти мобильное звено сталкеров. Хотя можно было поспорить, кто кого обнаружил первым – замученный преследователь или устроившие на него засаду путники. Они давно услышали, а потом и заметили его приближение, спешно рассредоточились, успев замаскироваться. Поэтому на пятачок земли, где только что находились сталкеры, Грешник выпал из кустов жимолости абсолютно не готовым к схватке, но вполне готовым тостером из печки.

– Замри, чувак! – крикнул кустарник.

– Не шевелись, лапы кверху, грибничок! – отозвался серый валун.

– Не стреляйте, мужики, я свой… свой! – задыхаясь, пробурчал Грешник, но двигаться не стал, да и уже не мог. Силы покинули его, тело лужей растеклось по дерну. – Я не враг. Не стреляйте. Умоляю!