Тропою страсти

— Мне жаль портить столь восхитительную картину, — начала она, безуспешно пытаясь избавиться от постепенно обволакивающего ее ощущения мягкого тепла, — но сомневаюсь, что этот дом может обеспечить вас таким кофе, какой вы любите…

— Ха! Очень немногие дома могут этим похвастаться, поэтому все необходимое у меня с собой! — усмехнулся Луиджи.

— Что? — Джесс расхохоталась неожиданно для себя. — Правда?!

— К выбору кофе я подхожу почти так же разборчиво, как к своим женщинам… — негромко произнес он, касаясь ее плеча. — О, если бы вы знали, Джесс, насколько желанной вы мне кажетесь… особенно, когда смеетесь! О, как вы сейчас хороши!

— Луиджи!.. — запротестовала она, но едва произнесенное, имя застыло у нее на устах, когда он медленно и ласково притянул ее к себе.

— Знаете ли вы, Джесси, какой прекрасной вы становитесь, когда смеетесь? — выдохнул он, осторожно прикасаясь щекой к ее волосам.

Будучи не в силах ничего сказать, Джесс сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться, но близость его тела подействовала на нее, как сильный наркотик.

— Смех придает вам особенную прелесть, — прошептал Луиджи, все крепче сжимая ее в объятиях.

— Луиджи, я… — Ее слова были заглушены легким, дразнящим прикосновением его уст к ее устам, но тепло этого легкого прикосновения стремительно превратилось в жар страсти, когда ее губы приоткрылись в неосознанном, но сладостном и откровенном приглашении, а страх, сковавший ее, когда она с чувством фатальной обреченности поняла, насколько теперь близка к тому, чтобы отдаться ему, был мгновенно подавлен горячей волной желания.

— Я хочу тебя, Джесс, ты мне нужна, — прошептал он, задрожав от возбуждения. Его руки тем временем коснулись ее грудей и стали нежно поглаживать их.

Здравый смысл еще пытался напомнить ей, что это дикое колдовское желание, охватившее их обоих, не дает ответов на все оставшиеся незаданными вопросы, однако рассудок был бессилен в войне, которую вело с ним ее собственное тело. Оно с безрассудной, хмельной и радостной откровенностью откликалось на все возрастающую жадность его поцелуев и бесстыдно льнуло к его крепкому телу, ясно ощущая его нестерпимое желание, стремление обладать ею.

Но чем более мощным становилось ее желание, тем более определенную форму принимали все эти незаданные вопросы. А Моника?.. Она всегда инстинктивно отвергала мысль, что Луиджи любит Монику, однако сейчас, когда Луиджи стал настойчиво увлекать ее на кровать, именно этот оставшийся без ответа вопрос тревожно прозвенел в мозгу Джесси и вывел ее из состояния, близкого к сумасшествию. Очнувшись, она оттолкнула Луиджи от себя и крикнула:

— Нет!

— Почему, Джесси? — хрипло запротестовал Луиджи, сразу же отпуская ее и отступая на шаг от кровати.

— Потому что… я действительно стала подозрительной по отношению к вам, мужчинам, — пролепетала она. — Я и себе не слишком доверяю. Я… Меня всегда тянет к неподходящим мужчинам!

Глаза Луиджи сразу же стали холодными и колючими.

— Вы действительно думаете, что я приму всерьез это нелепое заявление? — бросил он.

— Ничем не могу вам помочь, но я говорю правду!

— Правда — это только то, что я сам хотел бы услышать, — жестко ответил Луиджи. — Но видимо, вы еще и впрямь не готовы к тому, чтобы сказать мне правду. Может быть, с моей стороны было ошибкой ожидать, что вы вслед за мной отбросите в сторону свои подозрения, как я отбросил свои?

— Вы отбросили подозрения? — задохнулась Джесс. — Какие у вас могут быть основания подозревать меня?

Однако ее пылающий негодованием взгляд заколебался и погас под холодным и ясным сиянием его глаз, и в ее голове молнией сверкнула мысль об обмане, который она затеяла.

— Самое неприятное в подозрениях — то, что они терзают душу даже тогда, когда совершенно безосновательны…

Возможно, молча согласилась она, признавая полную несостоятельность этого мгновенного приступа вины… В любом случае, любовь к этому мужчине не принесет ей ничего, кроме разбитого сердца.

— А что, неужели совершенно безосновательно думать, что вы влюблены в Монику? — услышала Джесс свой напряженный голос, в тот же миг осознав, что вопрос поставлен нечестно.

— А, Моника! — тихо пробормотал Луиджи, пряча руки в карманы и буравля глазами пол.

Сама того не сознавая, Джесс, затаив дыхание, ждала его ответа.

Луиджи вдруг повернулся и медленно пошел к двери. На ее сердце легла свинцовая тяжесть. У Джесс не было никаких разумных причин сомневаться в словах Моники, но она все же сомневалась, отбросив всякую логику и слепо следую тому, что подсказывал ей инстинкт.

— Я не готов говорить с вами о Монике… Но я вовсе не влюблен в нее.

— Я… я сама не знаю, почему спросила об этом, — пошла на попятную Джесс, тщетно пытаясь скрыть невероятное облегчение, охватившее ее.

— Неужели? — мягко спросил Луиджи, стоя к ней спиной. — Возможно, мы были слишком близки к тому, чтобы перейти некий рубеж, поэтому вы и спросили о ней? — Он оглянулся, послал ей язвительную улыбку и добавил: — Думаю, мне пора заняться обещанным кофе, не так ли?

6