Тропою тайн

— Я была рада проведать вас. — Элли поставила пластмассовую чашку на тумбочку у кровати. Глядя поверх головы Скайлер, она задумчиво, почти печально улыбнулась. — А ваша дочь и вправду чудесный ребенок. Вам несказанно повезло.

Сердце Кейт ушло в пятки.

— Да, я знаю. — Она заметила, что Скайлер пытается что-то сказать, и склонилась к ней.

— Мама, а что со Сверчком?

— Он совершенно невредим. — Кейт понятия не имела, что с пони, о нем она даже не вспоминала.

Удовлетворенная ответом, Скайлер смежила веки.

— Мама, а… — пробормотала она, но не договорила.

— Я здесь, — ответила Кейт. — И папа тоже. Он вернется с минуты на минуту.

Элли поднялась и оправила юбку — сегодня на ней были бледно-золотистый топ и голубая юбка под цвет глаз. Золотые серьги в виде обручей заблестели, когда она склонила голову набок и заложила за ухо выбившуюся прядь волос.

Скайлер прошептала:

— Не уходи. — И Кейт не сразу поняла, к кому относится эта просьба — к ней или к Элли.

— Хорошо, что все обошлось. — Элли повернулась к двери.

Кейт пожала протянутую ей руку и рискнула встретиться с откровенным, пытливым взглядом Элли. И хотя все в душе кричало: «Оставьте нас в покое и больше никогда не приходите!» — вслух Кейт проникновенно проговорила дрожащим голосом:

— Мы с мужем любим Скайлер всей душой. Я умру, если потеряю ее.

— Нет, не умрете, — возразила Элли с уверенностью человека, пережившего такое горе. — Но я буду рада, если вам не представится случая убедиться в этом.

Кейт грустно улыбнулась и, ненавидя себя, вымолвила:

— Ничего подобного я не допущу.

Глава 2

1989 год

В день семнадцатилетия Скайлер Саттон в ее жизни произошло два важных события.

Во-первых, она лишилась девственности — это случилось в летнем домике ее родителей на Кейп-Коде, с Прескоттом Фэрчайлдом, студентом Йеля, сыном давних друзей семьи Саттон. Скайлер вскрикнула от боли, кровотечение было довольно сильным, но в целом она сочла свой первый опыт приятным, тем более что не была влюблена в Прескотта.

Второе событие, по мнению Скайлер, не было связано с первым: над тортом с зажженными свечами она не загадывала желания, а поклялась узнать всю правду о родной матери.

Долгие годы Скайлер одолевало желание разыскать свою настоящую мать. Ей представлялось, как незнакомая женщина появляется на пороге, всхлипывая и сбивчиво объясняя, что произошла ужасная ошибка: она оставила Скайлер одну лишь на несколько минут, чтобы сбегать в магазин. Скайлер сочинила целую историю о том, как ее мать, сбитая такси по пути домой, провела несколько месяцев в больнице, а когда пришла в сознание, обнаружила, что ее ребенок бесследно исчез.

Иногда Скайлер воображала, как она разыскивает мать, приходит к ней… встречает более чем холодный прием. Мать смотрит на нее пустыми глазами и заявляет, что не желает иметь с ней ничего общего. И никогда не желала.

Так или иначе, Скайлер желала выяснить, что скрывается за историей, которую мягко поведали ей родители в шестилетнем возрасте. Они рассказали, что Скайлер нашли брошенной; ее мать сбежала, не оставив адреса.

Скайлер преследовали ночные кошмары, от которых она просыпалась в коконе перекрученных влажных простынь, вздрагивая всем телом и всхлипывая. Ей снилось, будто ее бросили одну и она бредет по темной улице, зовя мать, а за ней гонятся пугающие тени. Постепенно она переросла страшные сны, но их вытеснило нечто худшее: подозрения, будто родители скрывают от нее что-то такое ужасное, о чем нельзя даже упоминать вслух.

Скайлер видела в маминых глазах эту тайну, запрятанную в самой глубине, неуловимую, неразрывно переплетенную с болью. Она замечала, что у папы сразу находились дела, стоило лишь упомянуть про ее удочерение.

Но какова бы ни была эта тайна, еще сильнее Скайлер мучила неизвестность.

Об этом она размышляла, сидя на бетонном полу конюшни Стоуни-Крик и обматывая эластичным бинтом левую ногу своей лошади. Солнце еще не взошло, и хотя стояла теплая погода, Скайлер дрожала. После ее дня рождения прошла всего неделя. А через три часа ей предстояло выступить в состязаниях по конкуру в классе юниоров в Сейлеме, на расстоянии часа езды от Нортфилда. Но Скайлер нервничала совсем по другой причине, не зная, как завести важный разговор с мамой.

Девушка решила на время забыть о предстоящем испытании: теперь, когда ее нервы были на пределе, она боялась представить себе мучительную для обеих сцену. Скайлер ждала много лет. Значит, потерпит и еще один день.

Но несмотря на принятое решение, руки Скайлер двигались с непривычной неловкостью, а внутри все сжималось от тревоги. Ей никак не удавалось отделаться от мысли о сегодняшнем серьезном разговоре с мамой.

Внезапно она поняла: к этому разговору ее подтолкнуло то, что произошло между ней и Прескоттом. Уже потом, лежа под ним в прохладном сарае для катера и глядя, как на потолке пляшут солнечные зайчики, Скайлер вдруг ощутила, что ее связывает с родной матерью незримая нить: Как впервые отдалась ее мать? Может, тогда она была еще совсем юной и провинилась лишь в том, что слишком рано забеременела?