Тропою тайн

Она не помнила, сколько они просидели на пляже, держась за руки и погрузившись каждый в свои мысли. Лишь гораздо позднее Элли узнала, что младший брат Пола умер от лейкемии. После этого Пол решил специализироваться на неонатологии[16] — отчасти потому, что стремился избавить других людей от горя, которое испытал сам.

Особенно отчетливо Элли запомнилось одно: в ту летнюю ночь она вдруг поняла, что ее сердце, которое она считала умершим, еще живо. Бродя среди веселых людей, Элли чувствовала удивительную близость с Полом. Открытие наполнило ее таким радостным удивлением, словно она отломила ветку давно засохшего растения и увидела на сломе каплю сока. Да, Элли стало больно, но это была боль пробуждения после долгого, утомительного путешествия назад, в мир живых, где ее ждали новые удары судьбы.

И все-таки она испытала облегчение.

Больше ей незачем было тащить тяжелую ношу одной. Элли осознала это так твердо, будто между ней и Полом было уже все решено. Они станут не только любовниками, но и друзьями, что гораздо важнее.

Бог свидетель, после долгих одиноких странствий по безлюдной пустыне она больше всего нуждалась в верном друге.

Когда в замочной скважине лязгнул ключ Пола, Элли лежала на постели одетая, завернувшись в покрывало. Время давно перевалило за полночь, но она еще ни на минуту не сомкнула глаз. Услышав, что Пол вернулся в их квартиру на втором этаже особняка на Западной Двадцать второй улице, Элли вздрогнула и села.

Пол помедлил в дверях, прошелся по комнате, опустился на кровать, схватил Элли в объятия и крепко прижал к себе. Он не проронил ни слова, пока Элли рассказывала, что произошло. Из его горла лишь однажды вырвался звук, похожий на стон или на сдавленное рыдание. Когда же Элли наконец умолкла и высвободилась, она увидела, что в глазах Пола блестят слезы. Мягким движением Элли сняла с него очки и положила их на тумбочку.

«Мы по-прежнему вместе», — подумала она. Шаблонная, стандартная, но тем не менее верная фраза почему-то не принесла утешения. Тоска в серых глазах Пола наполнила ее сердце леденящим, ни с чем не сравнимым ужасом.

Элли в отчаянии огляделась, словно знакомые предметы могли прогнать ее страх. По комнате с простой кроватью и шкафом вишневого дерева были разбросаны яркие пятна — репродукции с картин Пикассо, антикварная игрушечная карусель на швейном столике в углу, темно-синяя ваза ручной работы.

Наконец решившись взглянуть на Пола, Элли вдруг заметила, что у него очень усталый вид — ему не просто недоставало крепкого сна, как в годы стажировки: усталость въелась глубоко, переросла в изнеможение. Вытянутое лицо с неизменной насмешливой улыбкой казалось унылым. Действительно ли в его густых каштановых волосах, спадающих на воротник мятой рубашки, мелькает проседь, или это игра ее воображения?

На этот раз пришла очередь Элли утешать Пола, крепко обнимая его.

— Я была бы рада найти ответ, — прошептала она, уткнувшись лицом ему в шею, — но у меня есть только вопросы. Почему? Почему это случилось с нами?

— Похоже, чем сильнее мечтаешь о чем-нибудь, тем меньше у тебя шансов осуществить мечту.

— Послушать тебя, так повторять попытки не имеет смысла. — К ее глазам снова подступили слезы.

Пол погладил ее по спине.

— Конечно, имеет. Я люблю тебя. Элли, я так люблю тебя, что порой… — Он осекся, глубоко вздохнул, пытаясь взять себя в руки, и продолжил: — Но похоже, я что-то упустил. Почему мы вертимся как белки в колесе? Помнишь, сколько выходных кряду мы охотились за антиквариатом? Помнишь ту гостиницу в Вермонте, где сломалась ножка кровати, а мы хохотали до упаду? Ладно, не будем об этом… лучше устроим себе праздник. Когда мы в последний раз сидели в «Авангарде» или «Блюзе» так, чтобы ты не срывалась к телефону, желая позвонить домой и проверить сообщения? Черт возьми, когда мы в последний раз ходили в кино?

Элли не винила мужа за вспышку раздражения. Особенно после всего, что они пережили, двигаясь по маршруту с нескончаемыми препятствиями. Когда врачи пришли к выводу, что у нее нет медицинских причин бесплодия, Элли и Пол, охваченные радостью, жили надеждой дольше, чем следовало. А потом новый ультразвуковой прибор обнаружил кисты в матке, не выявленные другими исследованиями. Пол был рядом, когда Элли увозили на операцию; именно его она увидела первым, очнувшись после наркоза. Как и предписывали врачи, они подождали три месяца, а затем повторили попытку. И опять безрезультатно. Лишь через восемь лет они впервые робко заговорили об усыновлении.

Со своей первой кандидаткой, веснушчатой Сьюзи из Кентукки, они несколько раз говорили по телефону, прежде чем она согласилась встретиться с ними. Элли помнила, как тогда волновалась, но встреча прошла удачно — по крайней мере ей так показалось. А через неделю адвокат известил их, что Сьюзи выбрала другую пару — набожных людей, живущих в типовом доме в пригороде, с двориком, где едва умещались качели.