Тропою тайн

Кейт осмотрела комнату, которую считала тихой гаванью. Ее взгляд задержался на массивном венском комоде с парой целующихся голубков, вырезанных над дверцами, на стульях от Ханцингера у окон, выходящих в розарий, на коллекции вышитых бисером сумочек на дальней стене, над бледно-голубыми расписными панелями от Линкруста. Эти панели «Пасторальная жизнь» изготовили специально для Орчед-Хилла прошлой весной — они предназначались для большой спальни. Художник назвал их «жемчужиной викторианской эпохи». Но так же как жемчуг, излучающий холодный блеск, очарование этой комнаты не могло вытеснить холод, каждую ночь царящий в постели, где лежала Кейт, тоскуя по Уиллу, по его объятиям…

Дверь приоткрылась; в снопе света, льющегося через порог, появился ее муж. Кейт вгляделась в его осунувшееся лицо, и увиденное отнюдь не приободрило ее. Какой у него усталый вид! Уилл побледнел, ссутулился, под глазами набрякли мешки.

Однако он не утратил целеустремленности, властности, которые проявлял, решая даже самые незначительные задачи. Эти черты сказались и в том, как Уилл прошелся по комнате, как быстро сначала разулся (аккуратно надев ботинки на колодки и поставив в шкаф), затем развязал галстук и повесил, а не бросил на спинку стула.

— Я хотел позвонить. — Он наклонился и поцеловал Кейт в щеку. — Но думал, ты уже спишь. Я надеялся, что ты не станешь дожидаться меня.

Кейт со вздохом села, опираясь на подушки.

— Я не смогла бы заснуть, даже если бы попыталась. Сегодня у меня был трудный день.

— Рассказывай.

Уилл устало улыбнулся, дружески, но рассеянно погладил плечо жены и отошел. Наблюдая, как он раздевается — тщательно, методично стряхивая с пиджака пылинки и волоски, прежде чем повесить его в шкаф, Кейт вдруг ощутила острое нетерпение, потребность сбросить с себя тяжелую ношу, пока она не сломила ее.

— Уилл… — нерешительно начала она, ожидая, что муж обернется. Но он продолжал заниматься своим делом, словно не слыша ее. Стоя перед высоким комодом, Уилл надевал отутюженные пижамные брюки. — Дорогой, нам надо поговорить.

Уилл обернулся — пятидесятидвухлетний мужчина с проседью в волосах и усах, еще привлекательный даже для женщин вдвое моложе его.

— Прости, Кейт. В последнее время я так погрузился в работу, что уделял тебе слишком мало внимания. — Он подошел к кровати и присел у ног жены. — Так что случилось?

Вопрос удивил Кейт. Каким бы усталым или занятым ни был Уилл, он без колебаний брал на себя очередную ношу, если считал, что игра стоит свеч.

— Сегодня вечером приезжала Скайлер, — начала Кейт. — Уилл, она беременна.

Последовало минутное молчание. Уилл смотрел на жену в упор; его голубовато-серые глаза выражали недоверие, губы под аккуратно подстриженными усами шевелились, словно он пытался осознать смысл произнесенных женой слов.

— Беременна?! — наконец воскликнул Уилл. — Но этого не может…

— И это еще не самое худшее. Она решила отдать ребенка на усыновление.

Уилл побагровел, и Кейт испугалась, что у него начнется сердечный приступ. Но Уилл вдруг вскочил и метнулся к старинному телефонному аппарату.

— Мне плевать, разбужу я этого негодяя или нет! Он выслушает меня, выслушает все, до последнего слова! И если он хотя бы посмел надеяться, что…

— Прескотт тут ни при чем, — оборвала его Кейт. — Отец ребенка не он.

— Боже милостивый! А кто же? — Уилл устремил на жену такой мрачный взгляд, словно в чем-то обвинял ее.

Кейт испуганно сжалась.

— Не знаю… и пока нам незачем знать об этом. Важно сейчас только будущее Скайлер. Мы должны помочь ей.

— Моего внука она никому не отдаст. Об этом не может быть и речи! — Уилл резким взмахом руки рассек воздух и начал вышагивать вдоль кровати, задевая край потертого обюссонского ковра, которым семья Кейт владела более сотни лет. — Само собой, Скайлер вернется к нам. Мы устроим детскую у нее в комнате, а она займет спальню для гостей. — Судя по тому, что шаги Уилла замедлились, а лицо стало задумчивым, эта мысль ему пришлась по душе. — Еще год-другой Эллисам не понадобится няня, а Годвин говорил мне, что эта женщина умеет великолепно обращаться с детьми.

— Уилл, обсуждать это пока еще слишком рано. Скайлер не готова изменить решение. Она должна как следует все обдумать.

— О чем тут думать?

— У нее есть свои причины… и мы должны с уважением относиться к ним. Дело не только в том, что ей кажется, будто она еще не готова стать матерью. По-моему, Скайлер решила отдать ребенка потому, что родная мать бросила ее. Она боится сама стать плохой матерью. Ведь Скай не знает, как все было. А если бы она узнала правду…

— Прекрати, Кейт! — Уилл обернулся. Его лицо стало пепельным, кулаки сжались. — Хватит романтики! Откуда нам знать, какой была ее мать? Вспомни, где она жила, вспомни, какой опасности подвергалась Скайлер. Может, все было именно так, как нам объяснили?

— О, Уилл! — Кейт вдруг осознала, что все эти годы муж постоянно думал об их приемной дочери и относился к этим размышлениям более чем серьезно, хотя они и были для него мучительны. «Он ни о чем не забыл. Просто нашел удобное объяснение».