Тропою Верности и Веры. Акт 2

— О! Новый матеррриал! — заставив гостей вздрогнуть от испуга и неожиданности, порычало чудище. Вид раззевляемой пасти, из которой вылетали человеческие слова, пугал едва не большее, чем все другое вокруг. — Воин света, твои доспехи и прекрасная шкура сослужат мне хорошую службу. — И женщина! Замечательно! Замечательно! Мое пррроизведение, уррровнем ниже, будет наконец-то закончено! И глава стражи Травинкаля, и последняя жеррртва Орисса… Ваш огромный сотоварищ, увы, недостоин стать частью моего пррроизведения искусства, но мне же надо чем-то питаться…

Тварь спрыгнула с алтаря.

— Кто перррвый желает стать частью моего творррения?

Искандер не отвечал, скользяще двигаясь навстречу чудищу. Меч в его руках описывал широкие круги, готовый отразить атаку твари, откуда бы та ни кинулась. Амазонка сорвала с плеча лук и наложила стрелу, целясь между глаз чудищу. И лишь Мрай не смог сдержать распиравшего его возмущения.

— Ах ты, сукин шакал! Стал быть, только дай мне добраться до твоей грязной пасти, я на твоем смердящем языке семь узлов навяжу!

Чудище резко обернулось к нему, и в этот миг сорвавшаяся с тетивы стрела амазонки едва не прошила волчьего черепа, пройдя в волоске от правого уха твари. Уна мгновенно вырвала из колчана другую стрелу, когда тварь одним прыжком оказалась среди них.

Мрай вскинул меч, но волк оказался быстрее, одним ударом чудовищной лапы отшвырнув его к стене. Искандер издал предупреждающий вскрик, но было поздно.

Амазонка стояла слишком близко, она не увернулась, даже если бы успела понять, что это нужно сделать. От резкого испуга вторая стрела прошла почти вертикально вверх, а чудище, всхаркнув, сбило с ног вооруженную одним луком девушку и почти вдавило ее в грязь, наложив страшные когти на грудь Уны. Мрай и Искандер поняли одновременно, что вздумай чудище сорвать с нее кожу, и амазонку не спасет даже крепкая броня.

— Стой! — бросив факел в сторону, паладин вскинул руку в успокоительном жесте. — Именем Света заклинаю тебя остановиться!

Волкоподобная тварь обернула морду в его сторону. Все еще лежавший у стены Мрай мог поклясться, что на ней промелькнула издевательская усмешка.

— Остановись! Зачем тебе эта жертва?

— Воин света, воин света… Дай я расскажу тебе небольшую исторррию. Семь тысячелетий назад стоял город, именуемый ныне Древнейший Куррраст. И жил в нем искусный зодчий, скульптор, которого звали Орисс. Его скульптуррры людей были известны по всему свету, и именно ему дали приглашение украсить своими статуями недавно построенный Горррод Храмов Травинкаль. Он работал круглые сутки, высекая из мрамора и гррранита статуи богов и святых. Но он всегда искал совершенства. Каждая статуя днями выверялась, исправлялась, пока она не достигала своего предела в безупррречности. Однажды, когда Ориссу осталось лишь финальная статуя, две Великие Матеррри, он понял, что достиг в своем мастерстве абсолютного предела, который не дано было преодолеть смеррртным. И он пошел на сделку с сущностью, которая называла себя Лордом Ненависти. Он дал особое умение… Умение преодолеть этот барррьер, создавать статуи столь же совершенные, как и человек… Используя, в качестве каркаса, кости и кожу недавно убитых людей. Орисс делал свою последнюю работу. Одна из Матерррей была создана… Не было, и не будет статуи прекраснее ее… Он готовился закончить вторую. Он уже выполнил основную работу, осталось только наложить кожу только что убитой девушки на каркас, чтобы она стала наиболее совершенным творррением во всем мире… Но тут ворвалась дворцовая стража, узнавшая секрет моего мастерства, и они… они убили меня! Не дали закончить… Семь тысячелетий я работал и страдал в Аду, выполняя статуи, планы которых давал мне дух Мефистофеля… Семь тысячелетий, без сна, отдыха и пищи, я строил из бессмертных грешников статуи Кошмара, Ужаса, Боли и Ненависти. Семь тысячелетий рабского труда… Я сумел вырваться из-под опеки Мефистофеля, сбежал в междумирье и захватил тело этого глупца. Я должен закончить свою работу! Она внизу! Остался только глава стражи Травинкаля, пронзающий меня своим клинком, и последняя Великая Мать… Мефистофель никогда не давал мне закончить мою работу… Это само по себе пытка, знать, что ты почти создал величайшее творение рук человеческих… и ты никак не можешь закончить свою работу! Я не вернусь! О, не-е-ет… я не вернусь туда пока не закончу свою работу, которую я желал доделать семь тысяч лет!!!

Мрай слушал одержимого с открытым ртом, но Искандеру, казалось, было все равно, о чем говорило чудовище. Все его внимание обращалось на когтистую лапу, лежавшую на груди полуутопленной в жидком мессиве из дерьма и страшных останков амазонки. Уна боялась пошевелиться.