Тропою волка

Сульг не объявился ни днем, ни вечером. Магистр пришел в состояние холодного бешенства. За это время он успел два раза поругаться с заместителями Наставника, которые упрямо твердили, что о наказании выпускнику школы должен будет объявить именно Наставник, а не Магистр. Магистр понимал это не хуже их, но все еще находился под впечатлением от унизительнейшего разговора с Наместником и жаждал лично объявить щенку, что его ждет. И посмотреть при этом на его лицо. Без сомнения, воспоминание об этом несколько сгладит впечатление от визита во Дворец. Белый лист, предназначенный для письма Наместнику, лежал на столе незаполненным и требовал немедленного ответа. Несколько раз Магистр порывался отдать приказ отыскать в городе Сульга и доставить в Серый Замок. Но благоразумие всякий раз брало верх, и он напоминал себе, что Фиренц, вне всякого сомнения, еще находится в Доршате. Не стоило вызывать его неудовольствие.

Утро следующего дня выдалось серым. На рассвете низкое небо пролилось дождем. Мелкий дождик, ровный и сильный, шелестел по кустам, по цветущим олеандрам, барабанил по каменным скамейкам во дворике. Вода в бассейне казалась свинцовой. Канарейки прыгали с одной жердочки на другую и не желали петь. Проклятая этажерка с уродливой вазой красовалась на своем месте — прямо напротив стола Магистра.

Неслышно вошел Фимат:

— Сульг доставлен.

Магистр уставился на молодого норлока колючими, серыми глазами и держал взгляд до тех пор, пока тот не начал нервничать. Усмешка, притаившаяся в уголках губ, исчезла, и Сульг беспокойно переступил с ноги на ногу.

— Вы приказали явиться... — неловко начал он.

— Заткнись, — сквозь зубы приказал Магистр, мгновенно приходя в крайнее раздражение. Он потянулся было к пачке бумаги на столе, но тут же оттолкнул ее в сторону. — За твою недавнюю выходку, негодяй, нам следовало бы сделать так, как просит Белый Дворец. А там горят желанием повесить тебя на главной площади в своей части города. Ты подверг опасности мир в Доршате, виселица — самое малое, чего ты заслуживаешь! Самонадеянный ублюдок! Я был за то, чтобы выдать тебя людям, — хочу, чтоб ты знал об этом. Я лично обратился бы к Наместнику с просьбой, чтобы тебя выдрали хорошенько на главной площади, прежде чем повесить.

Сульг открыл рот и тут же закрыл его, крепко сцепив зубы. На скулах перекатились желваки.

— Ты понятия не имеешь о чести норлока, — продолжил Магистр так же негромко, сдерживая ярость. — Неужели ваш Наставник учил вас нападать на безоружных? Убивать тех, кто не может защититься?

Он помолчал секунду, не сводя взгляда с норлока: тот молчал, но глаза его подозрительно блестели.

— Наместник требует твоей смерти. Но, надеюсь, ты скоро сам найдешь ее — для тебя это будет самым лучшим выходом. — Магистр снова сделал паузу, пытаясь побороть сильнейшее желание собственноручно отвесить пару оплеух этому зарвавшемуся идиоту.

— Ты изгнан с нашей земли, Сульг. Совет Шести решил: таким, как ты, не место среди нас. Ты покинешь Доршату в течение двух часов. Если по истечении этого срока будешь замечен в городе, имей в виду: патрулям будет отдан приказ немедленно уничтожить тебя. Любым патрулям, — подчеркнул он. — И норлокам, и людям. Два дня тебе дают, чтобы ты исчез из страны, — продолжал он, заметив злость, вспыхнувшую в глазах Сульга. — И если когда-нибудь пересечешь границы — будешь убит, как собака.

Он помолчал мгновение — молчание было тяжелым, словно могильная плита, — и добавил:

— Твое изгнание — бессрочно. Все. Убирайся отсюда и считай, что легко отделался. Нам стоило большого труда убедить Наместника заменить твою казнь изгнанием.

Сульг не двинулся с места. Он молча смотрел на Магистра, и тот с удовлетворением понял, что утренние надежды оправдались: это выражение лица как нельзя лучше скрасит тяжелое впечатление от долгого, унизительного разговора с Наместником.

— Пошел вон, — тихо проговорил Магистр. — Если через два часа я увижу тебя в Доршате, то прирежу собственными руками с большим удовольствием. Так же, как ты зарезал в трактире безоружных людей.

Сульг машинально глянул на его руки, крупные, с крепкими узловатыми пальцами, припомнил, как Наставник рассказывал как-то, что в молодости Магистр считался одним из лучших мечников Доршаты, и вышел.