Тропою волка

Норлоки повернули лошадей и помчались по дороге, ведущей вдоль реки. Пронеслись мимо темные кусты, высокие, вкопанные в землю жерди, указывающие, где находится брод, мелькнула маленькая рощица. Сульг обернулся: призрачная надежда на то, что всадники их не заметят, растаяла: они неслись следом, и расстояние между норлоками и преследователями сокращалось неумолимо.

Впереди выросли покосившиеся темные дома заброшенной большой деревни. Когда-то там жили люди, но после страшной эпидемии желтой лихорадки немногочисленные оставшиеся в живых заколотили окна своих изб и перебрались в село на реке. Норлоки ворвались на тихую, заросшую травой улицу и исчезли. Несколькими минутами позже на дороге показались преследователи.

Сульг, а за ним Азах свернули в конце улицы в тихий маленький проулок. Брошенные дома с заколоченными окнами хранили безмолвие, лишь поскрипывал полуоторванный ставень.

Сульг придержал лошадь, бесшумно соскользнул с седла, дождался, пока спрыгнет Азах, и сильно шлепнул по крупу своего гнедого.

— Быстрей! — тихо скомандовал он лошадям. Кони поскакали вдоль улицы, а норлоки нырнули в густую тень домов. Через мгновение, притаившись в темноте, они услышали шорох: кто-то пронесся мимо, настигая их лошадей, молча, точно ночные призраки. Норлоки перемахнули через невысокую изгородь, оказались в заросшем бурьяном огороде, проползли, точно змеи, между грядками и вынырнули совсем в другом месте. Некоторое время они крались вдоль забора, прислушиваясь к тишине, потом Азах улыбнулся довольно, блеснув зубами.

— Кто бы это ни были, мой серый кого хочешь перехитрит! — сказал он вполголоса. — Уведет их лошадей за собой!

Сульг нисколько не сомневался, что серый жеребец Азаха, отличавшийся невероятным умом и хитростью, блистательно проделает свой обычный трюк — уведет преследователей, потом вернется на то самое место, где оставил хозяина, — но в этот раз меньше всего был склонен восхищаться сообразительностью лошади.

— Кто это, как ты думаешь? Эти люди?

— Понятия не имею. — Азах повел в темноте плечами. — На агрхов, вроде, непохожи.

— Непохожи, — шепотом согласился Сульг. — Но кони под ними очень даже напоминают лошадей кочевников: невысокие и быстрые. Ладно, пойдем, надо пробраться на околицу.

Они скользили в тени бесшумно, улавливая не только звуки ночи, но и ее запахи: резко пахло какой-то пряной травой из огородов, старым деревом полуразвалившихся построек, заброшенным пустым жильем. Возле колодца стояло ведро, поблескивала цепь, намотанная на ворот.

До околицы оставалось совсем немного, когда Сульг остановился так резко, что Азах, идущий следом, натолкнулся на него и шепотом выругался.

— Чего ты встал?

— Чуешь? — еле шевеля губами, спросил Сульг приятеля. Тот втянул воздух и осторожно кивнул: это было странно, но в ночном воздухе явственно чувствовался запах табака, словно неподалеку кто-то курил трубку.

Сульг насторожился: Мет никогда не сообщал, что в старой деревне кто-то поселился, но, может быть, он и сам не знал об этом? Здравый смысл подсказывал, что следует уносить ноги и не задерживаться для того, чтобы выяснить, кому взбрело в голову курить ночью в брошенной людьми деревне. Долю секунды Сульг колебался между осторожностью и любопытством, потом очень осторожно продвинулся вперед и выглянул из-за угла.

На камне у покосившейся лачуги сидел, сгорбившись, старик, тепло укутанный в плащ. Он курил трубку, и затейливые струйки белого дымка неподвижно висели в воздухе. Сульг и Азах переглянулись.

— Кто это? — неслышно шепнул Азах. Сульг пожал плечами: кто бы ни был, но из-за этого ночного курильщика им придется повернуть обратно и миновать его ближайшим проулком. Или все же проскользнуть мимо, так, чтобы старик их не заметил? Норлоки умели двигаться бесшумно, словно кошки, вряд ли человеческое ухо уловит эти осторожные шаги...

Два силуэта были совершенно неразличимы в темноте. Старик пошевелился, плотнее укутываясь в плащ, хотя ночь была теплой, и Сульг застыл напротив, настороженно следя за его движением. Через секунду он сделал знак Азаху, и они неслышно двинулись дальше. Но когда они почти миновали камень, на котором сидел старик, курильщик вынул изо рта дымящуюся трубку и спокойно произнес:

— Торопись, норлок, смерть идет за тобой по пятам.

Сульг замер, рука его сжала рукоять кинжала, что висел на поясе. Он напряженно вглядывался в человека, пытаясь разглядеть его лицо, закрытое капюшоном.