Тропою волка

— Но и Речь Посполитая бросила нас, литвинов, в беде. Пойми, любый мой пан Юрий, — Кмитич положил свою широкую ладонь на узкое плечо Володыевского, — сейчас не те времена, что были. Вот вы, шляхта русская, воюющая за короля польского, как рассуждаете: король польский — гарант наших прав и свобод. А иные смотрят на шведского короля, который еще больше прав и свобод обещает, да маентков добавить под чей-либо шляхетский герб. Ты полагаешь, что Януш, имеющий все, о чем можно только пожелать, вдруг предал короля Яна Казимира? Так ведь нет, любый мой пан! Януш смотрит на Княжество и видит поток литвинской крови и громыхающей стали московитской. Он не думает, сколько поместий ему отстегнет по королевской милости Карл, он думает, как спасти Отчизну, Батьковщину нашу милую! А тут Ян Казимир нам явно не помощь! Жестоко поступает гетман с великим князем? Возможно. Но и единственно возможно в тех условиях, в которых оказалась его страна. Моя страна.

Володыевский пристыжено зыркнул на Кмитича снизу вверх. Но уступать и прощать гетмана, похоже, подольский князь не собирался.

— А разве не гетман повинен в том, что армия не готовилась к нападению царя? — спросил он. — Разве не он до последнего не верил в войну с Московией?

Кмитич хмурился и молча кивал:

— Тут ты прав, княже. Проморгал Януш московитов.

Что касается письма Михала к Кмитичу, то младший Рад-зивилл взывал о помощи, звал защитить святыню, почитаемую не только католиками и православными, но и многими протестантами, убеждал Кмитича и создать конфедерацию вокруг Януша Радзивилла с помощью своих товарищей. Он писал:

«Уменя есть тан. Точнее, вначалеуменя был сон. С четверга на пятницу. Будто бы ты, в шведской форме, приехал к нам на помощь и разбил огромным молотом одну за другой все эти ужасные пушки. Мюллер после этого снялся и уехал из-под наших стен. Я проснулся и подумал, что сон этот вещий. Ведь ты, в самом деле, беспрепятственно, как человек шведского короля, можешь приехать в лагерь Мюллера и на законном основании взорвать эти убийственные пушки, которые через пару недель камня на камне не оставят от наших стен. Работа чуть рискованная, но именно для тебя, и тебя никто не заподозрит как человека со шведским образованием офицера артиллерии. Я понимаю, что Карл Густав для тебя сейчас твой король. Но я не призываю тебя воевать против него. Всего лишь против этого идиота Мюллера, немецкого наемника, потерявшего разум и все христианское. Спаси нас, спаси Деву Марию, и тебе воздастся! Как тебе мой дерзкий план?»

«План хорош, — усмехнулся заинтригованный Кмитич, читая письмо, — тем более что и форма шведского офицера лежит в сундуке еще с Риги. Только вот как же я брошу гетмана? Как я ему скажу, что и я пошел на сторону поляков? Нет, исключено!» Михал также достаточно неплохо набросал в своем послании изображение тяжелой пушки Мюллера. Кмитич узнал сию пушку, эти орудия он изучал по картинкам во время курсов в Риге. Шведский инспектор рассказывал тогда, что такие пушки, слишком громоздкие и трудно транспортируемые, были в Швеции признаны малоэффективными из-за редкого режима огня. К тому же эти двадцатичетырехфунтовые громадины при стрельбе быстро разрушают лафет и плохо банятся даже специальными введенными для них щетинными банниками, отчего могут происходить самопроизводные выстрелы. Шведы продали эти махины в Пруссию. И вот этот Мюллер, возможно, сам из Пруссии, притащил эти пушки под стены Ченстохово. Судя по листу Михала, ядра этих орудий весьма разрушительны, и шведы, вероятно, зря так уж наотрез отказались от собственного же изобретения.

Михал нарисовал подробный план крепости и ее стен, которые по форме напоминали перевернутую корону с тремя острыми зубцами. Михал отметил на рисунке все тайные ходы, где можно поддерживать связь с защитниками, указал, где находятся обе пушки, что, в принципе, было необязательно. С этим Кмитич разобрался бы сам. Кмитич чувствовал, что засиделся с Янушем, он хотел бы поехать к Михалу, но решил, что правильно будет показать лист гетману. Что скажет гетман, так он, Кмитич, и сделает.

В тот же самый момент Януш Радзивилл ломал голову над тем, как бы отправить Кмитича в Польшу, в лагерь Са-пеги и Гонсевского. У гетмана созрел не менее остроумный план. Он решил, что, пока не запятнано доброе имя Кмитича службой ему, «предателю», Самуэля нужно срочно отсылать в противоположный лагерь. Там Кмитич, по мысли гетмана, должен будет собрать конфедерацию, переманить людей от Сапеги и Гонсевского и двинуться на соединение с Богуславом Радзивиллом, который со своей стороны постарается привлечь шведов к походу на Литву. Главные силы Московии отошли от Вильны. Самое время отбить столицу у врага.

Кмитич полагал, что Януша, скорее всего, расстроит лист его кузена, но гетман, напротив, просиял, когда дочитал до конца.