Тропою волка

В голове Алеси кружился какой-то смерч из мелких камушков — красных, черных, зеленых, синих, желтых, белых… «Что за чушь? Самуль не погиб. Я знаю, он жив. Это какая-то ошибка».

— Вы видели тело? — медленно подняла Алеся глаза на судью.

— Нет, — покачал тот своим кустистым париком.

— А вы? — она медленно повернула голову к полковнику Вороне.

— Нет, пани, не видел.

— А кто видел? Где он похоронен?

Судья и полковник растерянно переглянулись. Вопросы были просты и правомерны. В самом деле, никто не видел тела мертвого Кмитича.

— Тут вот какое дело, — стал объяснять Дворецков, пытаясь и сам понять это, как ему уже самому начало казаться, запутанное дело, — гетман Сапега видел. Но не Кмитича, а его коня, которого удалось поймать и привести.

— Коня Кмитича я тоже видел, — кивнул Ворона, — на седле пятно крови. А это о многом говорит.

— Чьей? — бесстрастно спросила Алеся. — Чьей крови пятно?

Полковник вновь растерянно посмотрел на судью:

— Полковника Кмитича, надо полагать.

— Это конь так сказал?

Тут уже оба мужчины не на шутку смутились. Но дерзкий вопрос списали на шоковое состояние пани Биллевич.

— А ведь и в самом деле! — неожиданно поддержал Але-сю судья. — Кто даст гарантию, что это пятно крови именно полковника Кмитича?

Ворона молчал, тупо глядя перед собой. Он ничего не мог ответить.

— Вы любите лошадей? — продолжала задавать странные вопросы Алеся, глядя на полковника.

— Так, — неуверенно кивнул тот.

— Скажите, если бы вы упали с коня, ваш конь бы убежал или остался стоять рядом со своим хозяином?

— Мой бы остался, — ответил Ворона.

— Конь Кмитича остался бы и подавно, — не то рассуждала, не то утверждала Алеся. Выглядела она по-прежнему бледной, несколько вялой, но ее глаза уже ожили. В голове самой пани Биллевич круговорот из цветных камушков стал постепенно укладываться в мозаику более-менее четкой картины. Правда, сама картина пока что еще состояла из отдельных кусков, мало связанных друг с другом, но многое уже прорисовывалось в весьма разборчивые формы.

— Скажите, в каком случае конь остался бы без хозяина, а хозяин без коня?

Полковник и судья молчали, рассеянно моргая.

— Пан Кмитич пробирался лесом к Друцку, так? А значит, во время атаки он бежал именно вглубь леса, там коню не пройти, и наездник всегда оставит своего скакуна. Капля крови? Может, пан Кмитич порезал палец? Может, ранил врага в бою или же сам был ранен? Как можно на этом основании утверждать, что мой муж погиб, и предлагать мне руку другого?!

Судья молчал, но думал он точно так же. «У этой женщины отлично работает ее миловидная головка, — рассуждал про себя Дворецков, — даже я не подумал об этих тонкостях! Болван!»

— Понимаете, — вновь, как бы рассуждая, говорила Алеся, — кто-то сказал кому-то, что видел, как пан Кмитич упал. Это что-то передали Сапеге, и князь Ян Павел Сапега на этих туманных основаниях решил, что мой муж мертв… Не слишком ли поспешное решение, пан судья? Ведь аналогично ранее рассказывали, что пан Кмитич продал душу дьяволу и его не берет пуля. Я в это тоже должна была поверить?

— Я… я согласен, что доказательной базы не хватает, — Дворецков проклинал себя за то, что ввязался в это дело.

— А почему Сапега мне предлагает руку? Он ведь женат!

— Увы, уже вдовец. Совсем недавно почила его супруга Екатерина Ославская, — вздохнул, разведя руки в стороны, судья.

В голове Алеси продолжала складываться странная мозаика, и тут же зазвучал насмешливый голос Кмитича: «Мрут как мухи»… Именно так он сказал про жен Сапега в тот памятный вечер их знакомства в Вильне на балу. «И что-то он еще говорил про женщин Сапеги, что мне совсем не понравилось в тот момент», — думала Алеся, нахмурив бровь. «Что же?! Голыпанский замок! Он говорил, что Сапега, по слухам, замуровал свою любовницу в стене принадлежащего ему Голь-шанского замка! За попытку силой женить на себе! И вот уже третья жена умирает, а Кмитич говорил, что было еще три неофициальных. Старшая дочь ушла в монашки… Нет, это не то. При чем здесь дочь? И тот бал в 54 году в Витебске! Перед знакомством с Тележниковым Сапега проявлял большое усердие, ухаживая за мной. А поздравление на свадьбу? Осторожное поздравление, что так рассердило Самуля… Нет, это тоже не то… И вот теперь — руку и сердце…»

— Пани! Пани? Вам не плохо? — заботливо склонился над Алесей Дворецков. Труде все еще сидела на корточках с кружкой в руках, заглядывая Алесе в глаза:

— Пани… Что? Голова болит? Выпейте воды, пани, — и женщина в который раз попробовала напоить хозяйку водой.

— О, нет! — Алеся встала. Улыбнулась через силу. Все смотрели на нее почти со страхом.

— Спадары, теперь вы видите, что принять дар от гетмана я не могу, как и не могу принять его просьбу руки и сердца. Я — замужняя женщина! — громко произнесла Алеся.

— Но ведь тела вашего предыдущего жениха пана Тележ-никова тоже не нашли, — стал оправдываться Ворона, — но это не означало, что он жив…