Тропы Песен

Древние египтяне считали, что вместилищем души является язык: язык был тем рулем или веслом, с помощью которого человек плыл по реке жизни.

В «первобытных» языках слова очень длинные, они состоят из очень сложных сочетаний звуков; их скорее поют, чем просто проговаривают… Вероятно, первые в мире слова были по сравнению с современными словами тем же, чем были плезиозавр и гигантозавр по сравнению с современными пресмыкающимися.

О.Йесперсен, «Язык»

Поэзия — это родной язык человеческого рода; точно так же и сад старше поля, рисунок старше письма, песня старше декламации, притчи старше умозаключений, а обмен старше торговли…

И. Г. Гаманн, «Aesthetica in Nuce»[68].

Всякий страстный язык невольно делается музыкальным — с музыкой более тонкой, нежели просто музыка ударений; речь человека, охваченного праведным гневом, становится настоящей поэмой, песнью.

Томас Карлейль, цитируется у Йесперсена в «Языке»

Слова добровольно льются из груди, без нужды и без намерения, и не было, наверное, ни в одной пустыне ни одного кочевого племени, у которого не было бы собственных песен.

Как животный вид, человек есть певчее создание, однако с музыкальным мотивом он сопрягает мысли.

Вильгель Фон Гумбольдт, «Языковая изменчивость и развитие интеллекта»

Согласно Штрелову, на языке аранда слово tnakama означает «называть по имени», а также «доверять» и «верить».

Собственно поэзия никогда не выступает просто более возвышенным тоном (мелосом) повседневной речи. Скорее, все наоборот: повседневный язык является забытой и потому затертой поэмой, в которой почти не слышно прежнего зова.

Мартин Хайдеггер, «Язык»

Ричард Ли подсчитал, что бушменский ребенок «проезжает» на руках родителей расстояние примерно в 7400 км, прежде чем сам начинает ходить. Поскольку на протяжении этой ритмической фазы он постоянно повторяет названия всего, что только ни есть на его территории, он просто не может не вырасти поэтом.

Пруст — с большей проницательностью, чем какой-либо другой писатель, — напоминает нам о том, что сырьем нашего сознания становятся детские «прогулки»:

Цветы, которые я вижу теперь впервые, кажутся мне ненастоящими. Направление в Мезеглиз с его сиренью, боярышником, васильками, маком, яблонями, направление в Германт с рекой, где было полно головастиков, с кувшинками и лютиками навсегда сложили для меня представление о стране, где мне хотелось бы жить… Васильки, боярышник, яблони, которые попадаются мне теперь, когда я гуляю, расположены на глубине, на уровне моего прошлого, они мгновенно находят доступ к моему сердцу [69].

Общее правило биологии гласит, что мигрирующие виды менее «агрессивны», чем оседлые.

И под этим кроется одна объективная причина. Сама миграция, как и паломничество, — это полное тягот странствие: «уравнитель», в котором «пригодные» выживают, а отставшие погибают.

Таким образом, странствие отменяет необходимость в иерархии и в демонстрации господства. «Диктаторами» животного царства являются те, кто живет в обстановке достатка. Анархисты же, как всегда, — это «рыцари большой дороги».

Что поделаешь? Мы появились на свет с Великой Тревогой. Отец учил нас, что жизнь — это долгий путь, с которого сбиваются лишь негодные.

Эскимос-карибу в беседе с доктором Кнудом Расмуссеном