Тропы Трояна

Владимирко всего передёрнуло, и он едва не развернулся ко мне спиной. Не привык Рюрикович к такому непочтительному отношению, а правильней будет сказать, что отвык. Поскольку давно в прошлом остались те времена, когда он, голый и босой, сверкая задницей, от своих противников убегал. И Ярослав едва сдержался, чтобы не наброситься на меня, не отошёл ещё юноша от схватки и непомерно горяч. Но это ничего. Время его от несдержанности вылечит, конечно, если он переживёт своего батю. А то времечко нынче смутное, стрелы, мечи, копья и кинжалы так и ищут княжеского тела. Поэтому предугадывать будущее и загадывать наперёд бесполезно.

Гости сели, и князь, кивнув на моё знамя подле навеса, без приветствия начал разговор:

– Странно, а мне говорили, что у ведуна Вадима Сокола, которого германские крестоносцы до сих пор забыть не могут, знамя красное, а не голубое.

– Красное для Венедии, сам знаешь, это любимый цвет варягов. А голубой – символ вечного Тэнгри, и он дорог степнякам, ханом которых я недавно стал.

– Значит, в степи решил осесть? – ухмыльнулся князь.

– Да, – улыбнулся я. – Соседями будем, князь.

– Соседство – это хорошо, – кивнул Владимирко. – Да вот только зачем ты на сторону киевлян встал, понять не могу. Неужели они тебе, славному венедскому воеводе, платят?

– Эх, князь, если бы всё было так просто. Дело не в деньгах. Я за народ русский встал.

– Так и я тоже.

– И поэтому ведёшь с собой ромеев и европейских наёмников да прислушиваешься к мнению императора Мануила, который на тебя, лишь только ты ослабнешь, ярмо наденет?

Снова князь едва не сорвался, ответить-то нечего. Но он сдержал готовые сорваться с языка злые слова, сделал вид, что не понял меня, и с ходу предложил:

– А переходи на мою сторону.

– Нет.

– Зря, Вадим. Я человек небедный и влиятельный, мог бы тебе помочь. Серебро, золото, земли. Всё получишь. Только отойди в сторону и освободи дорогу на Киев.

– Не договоримся, князь. Я слово дал, что против тебя и иноземных находников биться стану, и от этого не отступлюсь. Понимаю, что в таком случае обретаю в твоём лице сильного врага. Да вот какая штука, Владимирко Володаревич, я – ведун, ты об этом знаешь, и мне ведомо будущее, твоё и моё. Поэтому мне не страшно. Ведь ты проиграешь, а Изяслав Мстиславич станет объединителем Руси и великим государем.

– Я не верю тебе.

– Как знаешь. Но на измену я не пойду.

– Это твоё последнее слово, венед?

– Да.

– Ладно, ты сказал, а я услышал. Но правда всё же за мной, потому что Изяслав – незаконный великий князь, и я по праву веду на него войско.

– Ну-ну, время покажет. – Я посмотрел в глаза князя и, когда он опустил взгляд, предложил ему: – Может, кваску холодного, княже?

– Обойдусь, – пробурчал он.

– Тогда не смею больше задерживать. Думал, услышу от тебя нечто важное, а тут всё просто, меня посчитали наёмником, которого можно перекупить. Ну а сие не для меня. – Я сделал вид, что хочу встать, и князь меня остановил:

– Подожди.

– Что ещё? – Я снова посмотрел на Владимирко, и он выдавил:

– Воинов, которые сегодня на переправе пали, оставь на берегу. После вашего отступления мы схороним их, как положено.

– Это само собой. Глумиться над ними не станем, чай не дикари. Оружия и доспехов лишим, а тела не тронем.

Владимирко кивнул и поднялся. Он ещё раз посмотрел на меня и долгим взглядом обвёл лица моих подручников, словно пытался их запомнить. Потом кивнул сыну, которого мои слова о грядущем поражении зацепили, на выход. Короткий разговор вышел, но суть не в нём. Мой противник посмотрел на меня, а я увидел его. Мы составили один о другом мнение и теперь в принятии всех наших решений станем от него отталкиваться. Такие вот дела, и, проводив гостей, я оставил на переправе Брагина и Вепря – пусть продолжают охрану удобной позиции и вылавливают мертвецов, затем велел Кулибину разослать вдоль берега дозорные отряды, вдруг лукоморцы решат через реку вплавь перебраться, и вместе с Сероштаном отошёл в тыл и раскатал перед собой карту. Война продолжалась, и следовало думать, как и где проще всего притормозить галичан.

Но не успел я сосредоточиться, как появился сопровождаемый десятком воинов гонец, один из варогов, который был оставлен в Киеве. Русоволосый паренёк спрыгнул с коня и вразвалочку, видать, ноги болят, подошёл ко мне и протянул свиток. Читать его стану потом, а пока спросил варога:

– Как добрался?

– Насилу вас нашёл, вождь.

– Сколько скакал?

– Двое суток.

– А какие новости привёз?

– Рагдай и новгородцы Тверь взяли, и при штурме в городе погиб князь Андрей Юрьевич.

«Вот и нет Боголюбского, – промелькнула у меня мысль. – Очередной поворот истории».

– Это всё?

– Нет. Великий князь собрал все свои полки и вторгся в Суздальское княжество. А Мстислав Изяславич продолжает копить силы, готовится к битве с галичанами и шлёт тебе привет.

– Это понятно. А Бравлин Осока что-нибудь передавал?

– Он сказал, что ты опять оказался прав, и Андроник Вран сам пришёл к нему защиты искать.

– Вот и хорошо, отдыхай. – Я кивнул варогу и развернулся к Сероштану: – А что, Юрко, добрый сегодня денёк?

– Добрый.