Тропы воздуха

Мои тёмные солнышки обладают одной весьма необычной для тёмных особенностью -- способностью к частичной трансформации прямо с рождения. Но это ведь не удивительно, если вспомнить, кем была их мать...

...Девушка сидела поджав ноги, опершись о камень одной рукой, второй поправляя волосы. Голова чуть приопущена, словно она увидела что-то интересное, а на губах блуждает мечтательная улыбка. Опустившись на колено, я положил у её могилы цветы.

Здравствуй, любимая. Прости, что долго не приходил -- дела... Быть Верховным императором -- это так тяжело. Особенно если нет троицы правящих, на плечи которых можно хоть частью переложить неподъёмное бремя власти.

Смотри, какие у нас дети подрастают. Чудесные, правда, любимая? Шкодливые? Я бы удивился, будь иначе. Если они вдруг начали вести себя хорошо -- можно начинать бить тревогу. Ну, да, ещё хуже нас с тобой... Заскучать не дают.

Лия выпустила прозрачные крылья из спины и, бесшумно скользнув над землёй, попыталась сбить с ног зазевавшегося Вана. Эльф устоял, но на него тут же спикировал Лир. И крылья у моих деток в год прорезались... Как же мы замучились отлавливать этих сорванцов под сводчатыми потолками дворца! Пока не переселились подальше от столицы, в тот дом, что столько десятилетий считали единственно родным. Снова повернувшись к каменной девушке, я тяжко вздохнул. Небо, сколько лет, сколько крови, боли и смерти за моей спиной... На десяток жизней хватит.

Вообще, последнее время всё опять паршиво. Мир забыл, за что меня прозвали демонической тварью и Крылатым Убийцей, а Вана иначе чем Апокалипсисом и не называли. Стали вспыхивать мятежи, кто-то опять решил попробовать на прочность мою великую империю. Но они не понимают, что ради детей я вырежу половину населения планеты, лишь бы моим... нашим малышам жилось спокойно, когда и меня не станет. Да, Ван знает... Он сам предложил уйти. Осталось выдержать ещё хотя бы лет сто, пока малыши не повзрослеют и не наиграются. Нет, любимая, у нас с братом настолько давно общая душа, что и стремления всегда совпадают. Дождёшься меня там?..

"Ты не спеши, любимый..." -- шепнул ветерок, облетев статую.

-- Хорошо, -- шепнул я в ответ, поднимаясь на ноги. -- Не буду спешить...

Обернулся, чтобы снова взглянуть на детей и брата, дурачившегося как малолетний сорванец. Двойняшки повалили его на землю и увлечённо щекотали. Эльф вопил, отбивался и хохотал. Идиллия...

Сухой треск автоматной очереди прошил покой над самым священным местом в моей Империи.

-- Назад!!! -- заорал я вскочившим на ноги детям. -- Вниз!!!

-- Папа!.. -- отчаянно вскрикнули двойняшки и только по искажённым лицам, понял, что ранен. Боли не было. Только ярость.

-- Уводи детей! -- горловой рык меняющегося голоса напугал даже меня самого.

Брат вскочил, частично преображаясь, схватил малышей на руки и рванул в сторону леса. Он знал, что соваться в воздух сейчас -- чистое самоубийство. А в лесу -- эльф есть эльф... Как много потерял непобедимый светлый демон! Раньше, очень давно, он был неуязвим.

Новая очередь выбила каменную крошку из плиты. Я спрятался за памятником. Крылья прострелены как минимум в шести местах. Ещё немного... совсем чуть-чуть... меня сорвёт с тормозов...

Где стража, какого демона эти оказались здесь?! Предательство при дворе, иначе происходящее объяснить невозможно. Нас предали.

Выстрелы с другой стороны холма заставили вскочить и броситься туда, наплевав на опасность со спины! Короткий вскрик, адская, невероятная боль, на миг парализовавшая каждый нерв и ослепившая меня... душу рвало на части, я сходил с ума... Брат...

Это был не крик. Живое существо не способно так кричать. Я только что умер... И за это... за это все... сейчас... они умрут...

Мне много не нужно. Они забыли, как я убиваю. Им достаточно услышать мой голос, чтобы сдохнуть.

...Изломанные, раскинувшиеся в нелепых позах тела. Кровь. Небо, откуда столько крови... Брату отрезали голову, предварительно так нафаршировав свинцом, что живого места не осталось. У Лира прострелено сердце... оба сердца. Эти сволочи знали, что мои дети -- не просто тёмные. Демонята с невероятным запасом живучести. Лир ещё жив и я бережно беру его на руки. Благодарно уткнувшись в мою залитую кровью рубашку, сын тихо шепчет: "Я немножко глаза закрою... на минутку, пап... так устал..." И засыпает навсегда.

А Лия... Лия! Маленькая, да дыши же ты!

-- Папочка... пап, папа... -- дочка плачет, но даже не чувствует этого. И маленькая ручка сжимает мою ладонь. А я вычерпываю из себя всю жизнь до капли и лечу мою малышку, делая всё, что в моих силах и за их пределами. -- Холодно как, папочка!.. -- всхлипнула дочка, судорожно выгнувшись в моих руках. И застыла. Больше не дышит.

Нет, доченька, солнышко моё, не надо!..

Дети... дети мои любимые... Невозможно это...

Я пытался согреть их, вернуть, отдавая всю ещё теплившуюся во мне жизнь... только тела моих ненаглядных маленьких сорванцов коченели в руках. А я плакал, целовал их разгладившиеся, спокойные лица, пел им их любимую песню и не верил...