Тропы воздуха

Бездымный костерок в глубоком костровище, обложенном камнями, весело потрескивал за спиной. Ван смылся на разведку местности. Двойняшки готовили ужин, а у меня в животе бурчало от голода.

-- Ну долго ещё?! -- в очередной раз поинтересовался я, не выдержав пытки голодом.

-- Вроде тощий, а такой прожорливый... -- вздохнула Манька с бесконечным терпением в голосе.

-- Не тощий, а жилистый. И не прожорливый, а очень голодный, -- буркнул я. -- Садисты.

-- Иди лучше дров на ночь ещё притащи, чем сидеть и страдать, -- сказал Данька.

-- Заразы белобрысые, -- выразил своё мнение я, вставая и направляясь в лес.

Манька сообщила, что, она, конечно, зараза, чем вполне довольна. Данька добавил, что он ещё и гад, чего не отрицает. Отвечать им я не стал, шагнув в темноту летнего леса. Потом придумаю месть, а то они забыли, что шутить со мной безнаказанно могут только Ван и Киса. Да и то, через раз.

Шорох листьев и прохлада ветерка. В свете луны мир становился зыбким и призрачным. А луна здесь совсем такая же, как дома. Как там мама?.. И Шон с отцом...

Стоило только вспомнить о семье, как живо перед глазами встала картина их гибели. Сжав зубы от злости на себя, я попытался избавиться от непрошеных мыслей. Где-то по пути я видел сухое дерево. Кажется, к западу отсюда, метрах в тридцати. Так, где тут запад?

Взлетать, продираясь сквозь густые кроны, не хотелось, и я потопал пешком. Сухостой нашёлся быстро. А немного повыше, на утёсе, неподвижно стоял залитый лунным светом золотоволосый эльф в чёрном. Я поднялся к брату. Он как-то отстранённо покосился в мою сторону, и снова замер в прежней позе. Озерцо внизу, с другой стороны утёса, казалось наполненным лунным светом, а не водой.

-- Я единорога видел...

Чего?! Нет никаких единорогов! Вопрос "Ты чё курил?!" застрял в горле -- брат не шутил.

-- Когда?

-- Недавно совсем... Помнишь, я сказал тогда, что на карте подписано "Долина Единорога", а Таэш сказал, что я слепой и это место называется "Долина Девы"? Мы оба не правы. Пиктограммы там полустёршиеся, на сгибе. На самом деле написано "Заповедник Девы и Единорога".

Всё равно мне, что там написано. Нет, конечно, не всё равно, но только не тогда, когда я уже второй день вижу брата исключительно притихшим и подавленным. Он пытается ещё ершиться, да только никогда прежде я не видел Вана настолько тихого и... смиренного? Где ярость и сила такие, что даже дед иногда отступал? Где хищный прищур с насмешливой полуулыбкой?

Брат смотрел на озеро, не замечая моего взгляда. Раньше бы обязательно поинтересовался, какого демона я на него уставился, сказал бы какую-нибудь колкость. Или глянул недовольно, рыкнув, чтобы нашёл себе занятие поинтересней. В общем, повёл себя как нормальный тёмный. Сейчас же он вёл себя как самый смирный светлый... Как будто... сломленный.

Сломленный. Меня прошиб холодный пот, а после бросило в жар. А ведь это я виноват. Я обломал его гордыню, задавил непримиримый дух. Когда его душу наизнанку вывернул, пытаясь тут тварь достать, это для гордого и яростного светлого было худшим унижением. Потому что он оказался не всесильным старшим братом, а... Нет... нет, я не буду даже помнить никогда о том, что узнал. И ведь действительно -- не помню.

-- Ван. -- Брат полуобернулся, взглянув вопросительно. -- Я не помню, что было. Я пытался только выжечь тварь. А остального -- даже не заметил.

-- Это не важно, -- тихо отозвался светлый. -- Главное, что я помню. Ты показал мне меня самого таким, каков я на самом деле есть. -- Он помолчал, потом с горечью обронил: -- Я даже тени ар'Грахов не стою...

-- Совсем охренел?! -- Схватив брата за плечи, я его как следует встряхнул, едва удержавшись от того, чтобы двинуть ему кулаком в челюсть. -- Не вздумай больше такое говорить! Ты врёшь сам себе, нарушая первый закон Рыцарей! Ты же мой брат! Старший брат!..

-- И ты достоин лучшего, братишка... -- Ван жалко и вымученно улыбнулся.

-- Да что за хрень ты мне тут несёшь!!! -- взорвался я. -- "Достоин лучшего"!.. Ты бы себя хоть послушал, придурок ушастый! -- обругав брата нехорошими словами, я немного помолчал, и спокойно уже, виновато сказал: -- Это просто все твои страхи и то, что ты считаешь недостатками, для тебя самого стали... ну, как будто ты на них через лупу смотришь, и не можешь понять, от чего всё такое большое. Моя вина, в общем-то. Это пройдёт. Ты только не раскисай и не грузись, ладно?

-- Ладно, -- кисло, но без прежней смиреной покорности пообещал Ван. Отвернулся, глядя на озеро. Волшебный пендель дан, теперь, может, и придёт в себя. А если нет -- так я буду следить. -- Ладно, -- повторил Ван уже более уверенно. -- А ты лучше сам в норму возвращайся.

-- Договорились, -- кивнул я, и мы сцепили с братом руки тем особым способом, каким пользовались при заключении договора друг с другом пилоты "Межвременья". -- Пошли уже к двойняшкам, а то они нас голодными оставят без зазрения совести.

-- Да у них нет и не было никакой совести, -- фыркнул светлый.

За спиной разливала свой серебристый свет луна, солнце для нечисти.