Тростниковая птичка

— Сай, дорогой, — вздохнула Юстимия, — уж поверь, я не для того спасала беременность одной иномирянки более трех десятков лет назад, чтобы теперь пустить все свои тогдашние труды насмарку.

Уходили мы под напряженным взглядом моего мужа.

— Что с парнишкой? — спросила я, когда мы вышли в коридор, искренне надеясь, что Юстимия не станет ни делать вид, что ничего не произошло, ни что она не поняла вопроса.

Юстимия вздохнула.

— Младшие с ним поговорят, успокоят. Возможно — придется задержать его на несколько дней, он ведь действительно любил её, и страшно горюет. — И, бросив на меня острый взгляд, уточнила, — И когда ты узнать успела?

— Случайно застала их вместе… в недвусмысленном виде, — призналась я, и тут же, предваряя вопросы, отчиталась, — Никому ни о чем не рассказывала, постаралась забыть.

— Умная девочка, далеко пойдешь, — одобрительно хмыкнула Юстимия, пропуская меня в белоснежно-стерильный санузел с пятнами хромированных кранов и ручек.

Разговор неожиданно продолжился, когда я старательно умывалась прохладной водой, стараясь прийти в себя.

— Быть чьей-то последней любовью нелегко, — стоящую за спиной Юстимию я могла видеть в зеркале, когда поднимала голову над умывальником, — А уж у такой женщины, как Найна… Связь Найны и Вальеса началась примерно полгода назад. Не знаю, чего там было больше — страсти, или потребности друг в друге. Мальчик рано остался без матери, а Найна… Впрочем, думаю, ты знаешь.

Я кивнула её отражению, и потянулась закрыть воду. Юстимия чуть заметно отрицательно покачала головой, и я опустила руку под струю, чтобы вода плескалась громче.

— Сначала она его пожалела, захотела помочь, опекала, как могла, окружала материнской заботой — в общем, изливала на него все свои нерастраченные материнские чувства. Как эти отношения переросли в нечто большее — они оба не поняли. Целый месяц у них был тихий, счастливый роман, а потом… Однажды осознав, что наступит день, когда Вальес оставит её — если не ради девочки-ровесницы, то хотя бы ради сохранения собственной жизни, Найна стала неуправляемой. Её кидало из крайности в крайность: от безумных проявлений страсти, когда она оставляла Валя в полуобморочном состоянии до жутких сцен ревности, с шантажом и угрозами. Найна боялась, что кто-то узнает об их отношениях, что Эдвард причинит мальчику вред, и в тоже время жутко сердилась на то, что не может открыто назвать Валя своим. Она нуждалась в нем, цеплялась за него, и почти задушила мальчика своей любовью. Валь долго не решался разорвать эту связь, ставшую ему в тягость. А потом, судя по всему, их увидела ты, и это стало началом конца.

— Мне казалось, что они меня не заметили, — удивилась я.

— И заметили, и узнали, — вздохнула Юстимия, — вернее Найна не сразу, но поняла — кто их увидел.

— Вальес испугался и решил прекратить отношения? — догадалась я.

— Да. Наговорил традиционной чуши: что он недостоин такой женщины, что всегда будет помнить её, предлагал остаться друзьями, обещал любую помощь. Но что такое "дружба" для женщины, которая впервые полюбила по-настоящему и была готова ради этого на все? В том числе и заткнуть рот одной слишком любопытной иномирянке, а заодно — отплатить Сайгону за всю боль и отчаяние всей её неудачной супружеской жизни.

— Почему именно Саю?

— Думаю, потому, что до Уны она не смогла бы добраться, а Эд… Эд был ей нужен. Кода погиб её отец — Найне было шестнадцать. Пубертат с гормональными бунтами и так не слишком приятный период, а когда на него накладывается гибель единственного важного для тебя человека, и крушение всего твоего мира… Понимать, что тобой восхищались и искали твоей дружбы только потому, что чего-то хотели получить с твоей помощью, — больно и в более зрелом возрасте, а уж подростком, с пресловутым "юношеским максимализмом" и подавно. Именно поэтому она мертвой хваткой вцепилась в Эда: ей надо было вернуться к власти, чтобы снова быть в центре внимания, а как добиться этого иначе — она не знала. И снова промахнулась. Эд не подпускал нелюбимую жену ни к каким мало-мальски важным делам рода.

— И все-таки он был ей нужен, — я вздохнула, — Потому что в случае смерти Эда во главе рода вставал Сай.

— Именно, — согласилась Юстимия, — а еще потому, что из-за чувства вины Эдвард ради Сайгона мог пойти на многое. Поставить несгибаемого Эда на колени после стольких лет небрежения — разве Найна могла устоять против искушения? И тогда она сделала то, что однажды уже принесло ей удачу.

— Написала донос в Храм? — вспомнила я одну из историй, расказанных Саем в нашей спальне сразу после моего возвращения.