Тростниковые волки

– Немногое. – Я подошёл к лампе и поднёс жетон к свету. – Нижняя половина солдатского жетона, стандартной формы, разлом по перфорации. Лёгкий цветной металл, – я щёлкнул пару раз по жетону ногтем, – обычная латунь. Может быть, легированная, странно блестит. Надпись сделана «правильной стороной», ориентация сверху вниз и в «правильном порядке», сверху – номер части, снизу – регистрационный номер военнослужащего, такой строгости придерживались только в начале войны, хотя в начале войны жетоны обычно делали из алюминия. Надпись хорошо читается. Верхняя строчка – штаб мотопехотной дивизии СС и сбоку вольфсангель. Нижняя строчка – одиннадцать. Очень маленький номер, как для штаба дивизии, это, наверное, офицер, но в какой должности – сказать невозможно, от дивизии к дивизии номера гуляют. Судя по номеру, жетон был выдан в самом начале войны, странно только, что латунь, а не алюминий. И очень странно, что нет номера самой дивизии. – Я перевернул жетон обратной стороной, но там было только стандартное «Waffen-SS», – чертовски странно, я никогда такого не видел… хотя… может быть, вольфсангель и есть номер дивизии! Это был символ второй дивизии СС – «Дас Райх». Его ещё в двух дивизиях использовали. В четвёртой дивизии СС, но она была полицейской, а не мотопехотной, и там был вертикальный вольфсангель. И в голландской, дай бог памяти, тридцать четвёртой СС – «Ландсторм Недерланд», там тоже был горизонтальный, но другой формы, и образована эта дивизия была в самом конце войны. Да, это «Рейх». Хотя я никогда раньше не видел руну вместо номера или названия подразделения.

– Думаете, подделка? – усмехнулся Караим.

– Нет. Для подделки это, во-первых, слишком мудрёно. Подделка бы как раз выглядела обычной и в глаза не бросалась. Во-вторых, никто не подделывал бы полжетона – почему не сделать сразу целый? А в-третьих, подделывать жетоны вообще – идиотское занятие, работа не окупится.

– Ну да, – сказал Караим, улыбаясь, – это же не тотенкопфринг.

Он явно знал обо мне куда больше, чем я думал.

– Есть ещё одна неувязка, – продолжил я, – вторая СС в начале войны называлась по-другому. «Резервная дивизия», «ферфюгунгс дивизион» – именно такая надпись должна быть на обороте. Человеку с одиннадцатым номером в штабе жетон должны были выдать ещё в тридцать девятом году, и на нём никак не могло стоять слов «Панц. Грен»… Хотя… может быть, ему выдали жетон повторно, после утери. Это правдоподобная версия. Он потерял жетон, скажем, в сорок третьем. Вторая СС уже называлась «Мотопехотной», но ещё не была «Танковой». Ему выдали дубликат жетона, выполненный очень аккуратно, по правилам, указав новое название части и оставив его старый регистрационный номер. Этим же объясняется и то, что жетон латунный, а не алюминиевый.

– Браво, – сказал Караим и изобразил беззвучные аплодисменты. Затем прошёлся по комнате и спросил: – Что вы вообще знаете о немецких солдатских жетонах?

– Хм… да практически всё, – сказал я, решив, что скромность здесь неуместна.

– А конкретнее?

– Это что, проверка?

– Ну, будем считать так. Мне в самом деле интересно, что вы можете рассказать по вопросу.

Что ж, в конце концов он заплатил мне кучу денег за одну беседу, и я не видел причин не просветить его. Он так и не предложил мне сесть, поэтому я поставил ноги на ширину плеч и начал вещать менторским тоном:

– Германская армия – пионер использования солдатских жетонов, и на сегодняшний день нет ни одной другой армии мира, равной ей в масштабах и аккуратности их использования. Впервые жетоны появились во второй половине девятнадцатого века. Есть красивая легенда о сапожнике, у которого сыновья на фронт уходили, а он им делал бирки с адресом. Но в историю вошёл Лоэффер, генерал-врач, который отвечал за опознание солдат после битвы у Кёниггретса в австро-прусскую войну в 1866-м. Там была дикая бойня, в итоге из почти девяти тысяч трупов опознали чуть больше четырёх сотен солдат. Помимо того, что это создавало трудности в учёте и ведении статистики, это препятствовало возможности родственникам получать компенсации от государства. Тогда – да и до сих пор так действует большинство государств мира – страна платила семье при потере кормильца, но не платила, если он пропал без вести.

– Так что для страны – это экономия? – перебил меня Караим.

– Нет, как раз большие затраты возникают из-за невозможности точно понять число наличествующих солдат; из-за сложности дальнейшего учёта пропавших без вести – ведь через какое-то время они всё равно признаются погибшими и семье всё равно нужно платить. Кроме того, в ситуации войны неумение вести учёт в войсках – это просто большой риск. Так что экономия сомнительная.