Тротиловый эквивалент

– Не геройствуй, давай – за стол, – скомандовал Глебыч Косте, отодвигаясь вглубь коридора и тоже присаживаясь. – Ну, здравствуйте, ребята…

Глебыч укрылся за столом, замкнул клеммы. Радио у нас нет, все по-простому…

Бу-бух!!!

Коридор как будто подпрыгнул – дверной проем камеры мощно плюнул в противоположную стену каменным крошевом и наддал вдогон толстой струей рыжей взвеси.

– Пошли, – сказал Глебыч, вставая и отряхиваясь.

Пошли. В стене корпуса зияла огромная дыра, через которую наши парни выбрались наружу.

А снаружи было скверно. Повсюду разбросаны обломки кирпичей, кровищи – как в убойном цехе… В невнятных кучах с трудом угадывались человечьи останки. При поверхностном осмотре можно было предположить, что легло тут человек шесть, не меньше. А там – кто его знает… Вон, нога чья-то валяется…

– Ну и кто из них – кто? – обескураженно пробормотал Костя, всматриваясь в жуткие холмики.

– Хорошо, что так, – Глебыч потащил из кармана сигареты – руки его слегка дрожали. – Мне бы не хотелось, чтобы он умирал на моих глазах…

– Первый, мы тоже закончили, – доложил Костя по рации. – Правда, не совсем понятно – кто. Но маяки в центре, оба. Так что…

В этот момент где-то неподалеку раздались мощные взрывы – серия, как будто очередь из гигантского автомата дали. Земля дрогнула, словно при сейсмическом сдвиге, корпуса колыхнулись, как живые, с минарета рухнул кусок облицовки купола.

А спустя минуту стало ясно, что в окружающем мире что-то изменилось…

Например, повсюду стихла стрельба и ставший уже привычным далекий гул самолетов стал потихоньку пропадать…

– Кажется, артиллеристы могут отдыхать, – пробормотал Глебыч, щурясь в серое небо. – По-моему – все…

Глава 14. Костя Воронцов. Под занавес…

В день проведения референдума мы работали «усилителями» на избирательных участках. Я, Глебыч и Вася – на центральном, в городе, а Петрушин, Серега и Лиза поехали в Гудермес. Чего там усиливать – я не понял, там и без нас хватало военных, а уж в Гудермесе точно обошлись бы без членов команды.

Но у нас приказы не обсуждаются, вы в курсе. Руководство решило, что все специалисты должны стоять в стройных рядах и все подряд предотвратить. Поэтому Глебыча направили именно на центральный участок, ну и нас с Васей – как бесплатное приложение.

От юстиции к нам прицепили молоденького лейтенанта. Третий день в командировке, жутко военный, «новенький комок», взгляд постоянно скачет в поисках врага, в любой момент готов залечь и открыть огонь, и все такое прочее.

Первое время он тянулся в струнку и ел нас глазами – успел наслушаться всяких баек про команду, теперь ждал, наверное, когда мы подвиги начнем совершать.

Как обычно бывает на «усилении», мы работали с полной отдачей. Вася непрерывно жрал – там буфет был классный, потом, нажравшись, завалился спать в машине. Глебычу с нами было скучно (спиртным тут не торговали – запретили на время референдума), он пошел к саперам, что дежурили через улицу, и пил с ними пиво, а местами и не только пиво. А я нашел комнату, где было поменьше народу, забился в угол и читал «Швейка», взятого напрокат у Иванова.

Лейтенант был жутко разочарован. Несколько раз заходил в ту комнату, где я сидел, смотрел на меня страдающим взглядом, в котором читался вопль: «Обманули, гады! Сказали – мастера, а это какие-то конченые раздолбай!!!» И докладывал скорбным голосом:

– Обстановка сложная, товарищ майор… Скопление людей… В толпе присутствуют лица боевого возраста… Бойцы напряжены…

А я ему неизменно отвечал:

– Расслабься, и без нас обойдутся. Тут есть кому бдеть…

Мне кажется, он от огорчения даже хотел застрелиться.

Когда голосование закончилось и публика окончательно рассосалась, морально обессилевший лейтенант тяжело плюхнулся рядом со мной на диван и с негодованием заметил:

– Обещали теракты, обстрелы, взорвать все… И – тишина. Это не «духи», а какие-то чмошники… Правильно, товарищ майор?

– Костя, – буркнул я, достал он сегодня своим «майором».

– Чего? – Просто Костя, – подтвердил я.

– Но вы же майор… А я – лейтенант…

– Да какая, на фиг, разница? Ты в курсе последних снайперских расценок?

– Снайперских… чего?

– За каждую категорию федералов снайперы получают отдельную плату.

Генералы, солдаты, спецназовцы… Так вот, я тебя уверю: им плевать, сколько у нас звезд. Мы оба входим в категорию «офицеры», и снайпер получит одинаково – как за твою голову, так и за мою. Разницы нет. Это понятно?

– В принципе… понятно, – неуверенно кивнул лейтенант. – Но «духи» – все равно чмошники… Согласны?

Я пожал плечами и не нашелся, что ответить. Согласиться, значит выразить неуважение врагу. Нарушить один из основных принципов воина: «Считай врага равным себе, пока не убедишься, что он мертв». А объяснять юному балбесу, почему эти уважаемые враги иногда не могут выполнить свои обещания… Ну, это будет просто нескромно.

Ничего, побудет здесь немного, пообвыкнет – сам разберется, что почем…