Троцкий. Изгнанный пророк. 1929-1940

Агент-провокатор также оказался в центре приготовлений, которые троцкисты вели к «учредительному съезду» 4-го Интернационала. 13 июля 1938 года, в самый разгар подготовки, из своего дома загадочным образом исчез Рудольф Клемент, бывший в свое время секретарем Троцкого в Барбизоне и секретарем предполагаемого Интернационала. Примерно полмесяца спустя Троцкий получил письмо, якобы написанное Клементом, но отправленное из Нью-Йорка, в котором осуждался сговор Троцкого с Гитлером, сотрудничество с гестапо и т. п. Повторив обычные сталинские обвинения, писавший объявил о своем разрыве с Троцким. (Несколько французских троцкистов получили копии этого письма, опущенного на почте в Перпиньяне.) В этом письме было столько нелепостей и промахов, которые Клемент совершить не мог, что Троцкий сразу же пришел к выводу о том, что это явная фальшивка или что Клемент писал это под принуждением, под прицелом пистолета агента ГПУ. «Пусть Клемент, если он еще жив, выйдет и заявит перед судом, полицией или любой беспристрастной комиссией все, что знает. Можно заранее предсказать, что ГПУ ни в коем случае не выпустит его из своих рук». Вскоре после этого воды Сены вынесли на берег ужасно изуродованное тело Клемента. Вероятно, его убила та же банда, которая расправилась и с Рейсом, а один из убийц прикинулся, присвоив себе имя Клемента, «разочаровавшимся сторонником», порывающим с Троцким, — два года спустя убийца Троцкого примет ту же позу, то же обличье.

Почему ГПУ избрало Клемента? Этот человек не выделялся среди троцкистов какими-то особыми качествами; это был всего лишь скромный и бескорыстный работник, внимательно следивший за тем, что происходило в организации. Именно он, как думается, призывал Троцкого и Наталью уговорить Лёву уехать из Франции. Может быть, он незадолго до этого стал обладателем какого-то важного секрета ГПУ? Может быть, он напал на след агента-провокатора и, возможно, вот-вот был готов разоблачить его? Это, как предполагал Троцкий, правдоподобно объясняло бы, почему ГПУ внезапно на него набросилось и почему его убили таким жестоким образом.

К этому времени подозрения Сневлиета в отношении Этьена превратились в уверенность; и он и Серж заговорили об этом в открытую. Агент-провокатор в своей наглости дошел до того, что стал спрашивать у Троцкого, что ему в этом случае делать. Троцкий ответил, чтобы он тут же потребовал от своих обвинителей выложить их аргументы перед компетентной комиссией: «Товарищ Этьен должен сделать этот шаг; и чем скорее, чем решительней и тверже он это сделает, тем лучше». Троцкий не мог дать иного совета: в таких случаях для человека, оказавшегося под подозрением, было обычным и обязательным делом требовать расследования и получения шанса, чтобы избавить свою честь от пятна. Но сам Троцкий этому обвинению не верил.

В дополнение ко всем странностям через месяц еще одно предупреждение дошло до Троцкого. Оно пришло от одного из ведущих офицеров ГПУ, ныне беженца в Соединенных Штатах. Автор этого предупреждения, однако, так боялся ГПУ, что отказался сообщить свое имя, и утверждал, что он — старый американский еврей русского происхождения, передающий это послание от одного своего родственника, офицера ГПУ, бежавшего в Японию. Этот корреспондент умолял Троцкого остерегаться некоего опасного осведомителя в Париже, которого именовали Марк. Он не знал фамилии этого Марка, но дал такое детальное и точное описание личности Этьена, его прошлого и связей с Лёвой, что Троцкий мог не сомневаться, о ком тот ведет речь. Автор поражался доверчивости и беспечности троцкистов в Париже, чье подозрение не вызвал даже тот факт (который, как он уверял, хорошо известен), что Марк работал в печально известном Обществе за репатриацию русских эмигрантов; и он заверял Троцкого, что если бы они стали следить за этим осведомителем, то обнаружили бы, что он все еще тайно встречается с чиновниками из советского посольства. Был ли Марк виновен в гибели Лёвы, корреспондент не знал, но боялся, что «сейчас на повестке дня» убийство Троцкого, которое должно быть осуществлено либо самим Марком, либо каким-то испанцем, выдававшим себя за троцкиста. Это было весомое предупреждение. «Главное, Лев Давидович, — призывал автор послания, — будьте настороже. Не доверяйте ни мужчине, ни женщине, которых может послать или порекомендовать вам этот агент-провокатор».