Троцкий. Книга 2

Троцкий понимал, как много зависит от его попытки добиться поддержки партии в вопросе о "новом курсе". Он пишет еще одну статью — "Традиция и революционная политика". Замысел его ясен: опереться на Ленина, которого Троцкий называет гением, показывая его исключительную роль в русской революции.

Автор статьи, воздавая должное лидеру большевиков, дает ряд оценок совсем не тривиального характера. "Ленинизм, — пишет Троцкий, — состоит в мужественной свободе от консервативной оглядки назад, от связанности прецедентами, формальными справками и цитатами". Выступая против упрощенного толкования работ признанного вождя, Троцкий убежденно говорит: "Нельзя Ленина раскроить ножницами на цитаты (что мы и делали многие годы! — Д.В.), пригодные на все случаи жизни, ибо для Ленина формула никогда не стоит над действительностью, а всего лишь орудие для овладения действительностью…" Взяв Ленина в союзники для борьбы за "новый курс" партии, Троцкий выкладывает на стол аргументы: "Я шел к Ленину с боями, но я пришел к нему полностью и целиком. Кроме своих действий на службе партии, я никому никаких дополнительных гарантий дать не могу". Опираясь на свои умозаключения о роли Ленина в партийном новаторстве, Троцкий завершает статью глубокомысленным утверждением: "Пусть никто не смеет отождествлять бюрократизм с большевизмом…"[38] То было явным выпадом против Сталина.

Но, как мы узнаем позже, Сталин в борьбе за монополию на Ленина преуспел неизмеримо больше. Очень скоро он будет ходить в тоге основного "защитника" ленинизма и главного его толкователя. Троцкий не смог (или не успел) воспользоваться этим приемом, сделавшим Сталина практически неуязвимым. Попытка Троцкого опереться на Ленина в борьбе за утверждение курса на демократическое обновление партии не увенчалась успехом. Все, кто рьяно выступал против Троцкого, ссылались на ленинскую резолюцию о единстве, принятую X съездом партии. Это было началом его поражения. В новом партийном хоре, которым дирижировал теперь Сталин, голос Троцкого слышался все слабее.

Когда готовилась XIII партконференция, Троцкий еще надеялся, что его линия на реализацию декабрьского постановления Политбюро о демократическом обновлении партии будет иметь шансы. Он готовил проект резолюции о внутрипартийной демократии и изложил несколько впечатляющих идей. Текст с личной правкой Троцкого, написанный 14 января 1924 года, весьма красноречив: "…было бы в высшей степени опасно недооценивать консервативное сопротивление тех бюрократических тенденций, которые вызвали к жизни резолюцию Политбюро о необходимости нового курса… Все прошлое нашей партии свидетельствует о том, что внутрипартийная интрига, в том числе и критика политики ЦК, вполне совместимы с действительным единодушием и твердой дисциплиной… Партия должна предупредить опасность бюрократизма, обеспечивая режим самодеятельности партийных масс…"[39]

Но, увы! Заслушав доклад Сталина, партконференция в полном соответствии с его выступлением приняла резолюцию, "заклеймившую" позицию Троцкого и его сторонников как "явно выраженный мелкобуржуазный уклон" и "прямой отход от большевизма". Попытка Троцкого содействовать подлинно "новому курсу" партии, свободному от власти бюрократического аппарата, потерпела полный крах.

Нельзя не отметить, что на деле никакого "нового курса" на внутрипартийную демократию, борьбу с бюрократизмом осуществлено не было, хотя такой курс и отвечал настроениям масс. Троцкий воспринял резолюцию Политбюро и Президиума ЦКК от 5 декабря 1923 года как поворот к "новому курсу", а в действительности руководящая партийная верхушка и не собиралась проводить ее в жизнь. Изначально партия была создана Лениным именно такой: замкнутой, иерархической, жесткой, бюрократической. Разговоры о "курсе на демократизацию партии" можно оценить как тактический прием в борьбе с Троцким.