Троцкий. Книга 2

Чтобы избежать унижения при насильственной высылке из Кремля, на другой день вечером после описанных событий друзья помогли семье Троцкого перебраться (как они считали, временно) к А.Г.Белобородову, одному из его сторонников. Это был тот самый Белобородов, который в июле 1918 года передал преступное распоряжение Центра — с ведома и одобрения Ленина — о расстреле без всякого суда семьи русского царя, в том числе и детей…

Похудевший Троцкий часами сидел за столом, писал статьи, составлял инструкции группам оппозиционеров, слал телеграммы, встречался с друзьями, которых направляли в ссылку. Наталья Ивановна тихо советовала мужу уехать на месяц-другой в какую-нибудь подмосковную деревню… У него столько литературных планов… В руководстве рано или поздно увидят, что он прав, и позовут его… Седова понимала, что все это не так, но она тревожилась о его здоровье.

Троцкий был человеком ниже среднего роста, сухощавым, с копной густых седеющих волос, живыми голубыми глазами, выражавшими непреклонную силу воли, энергии и мысли. За осень этого года он сильно похудел, осунулся, лицо стало желтым. Его потрясло самоубийство Адольфа Абрамовича Иоффе. Выстрел в Кремле, где еще жил Иоффе (но высылка была уже назначена), прозвучал как сигнал протеста против насилия над оппозицией, над идеей, над революционными идеалами. 17 ноября 1927 года Троцкий принял участие в похоронах старого друга. Хотя церемония состоялась днем, в рабочее время, на Новодевичьем кладбище собралось много народу. После выступлений группы друзей и соратников Иоффе короткую речь произнес Троцкий. Закончил он эффектно: "Борьба продолжается. Каждый остается на своем посту. Никто не уйдет". Толпа проводила Троцкого до автомобиля. Раздавались приветственные возгласы. Но многие уже смотрели враждебно. Троцкий, близоруко щурясь, махал рукой собравшимся. Это было его последнее публичное выступление на родине.

Вечером на новую квартиру Троцкого принесли правительственный пакет, предложили расписаться в получении документа. Вскрыв его, Троцкий развернул лист бумаги:

"Постановление

Совета Народных Комиссаров СССР

Об освобождении тов. Л.Д.Троцкого от обязанностей Председателя Главного Концессионного комитета и о назначении Председателем ГКК тов. В.Н.Косандрова.

Совет Народных Комиссаров СССР постановляет:

1. Освободить тов. Троцкого Льва Давыдовича (так в тексте. — Д.В.) от обязанностей Председателя Главного Концессионного Комитета…

Председатель Совета Народных Комиссаров Союза ССР и Совета Труда и Обороны

17 ноября 1927 года.

Рыков"[133].

Это была последняя официальная должность Троцкого. Правда, он еще несколько дней оставался членом ЦИК СССР, но, естественно, был выведен и оттуда. Отторжение от системы, которую он так активно создавал, было полным. Теперь нужно было думать, как зарабатывать на жизнь. Литературным трудом? Едва ли… Перед ним захлопнули свои двери все редакции. Государственное книжное издательство сообщило, что прекращает издание собрания сочинений Троцкого… Что делать? Но отверженный революционер нашелся и тут: он позвонил в Институт Маркса и Энгельса и предложил его директору, своему старому знакомому Рязанову, переводить работы основоположников научного социализма. Согласие было получено, и Троцкий уже в Москве вечерами стал читать в оригинале работу Маркса "Господин Фогт".

Отложив книгу, Троцкий иногда вставал и начинал мерять маленькую комнату быстрыми шагами: пять в один угол — пять обратно. В стареньком свитере, валенках, с заложенными за спину руками он походил на узника в камере. И, по сути, так оно и было: у дверей квартиры и у входа в подъезд дежурили сотрудники ОГПУ. Сталин не спускал глаз с поверженного соперника.

О чем мог думать Троцкий в эти ноябрьские и декабрьские вечера 1927 года? Питал ли он какие-то надежды в связи с приближавшимся днем открытия XV съезда? Раскаивался ли в чем? Или "инвентаризировал" свои ошибки?

Никто никогда однозначно не ответит на эти вопросы. Внутренний мир человека нелегко постичь, а может, и невозможно, если его носитель уходит навсегда. Но мне кажется, Троцкий не мог не думать о судьбах оппозиции, о том, почему Сталин, уступавший ему в интеллектуальном и нравственном отношении, человек, роль которого в революции была эфемерной, одержал в конце концов верх над ним? Троцкий понимал, что в его споре со Сталиным главным Свидетелем и Судьей может быть только История. Но он еще не знал, что она, История, осудит их обоих, хотя и в разной степени…