Троцкий. Мифы и личность

23 ноября Ленин утверждал: «Растет восстание. Растет бессилие, растерянность, разложение самодержавного виттевского правительства». По другую сторону баррикад Ленин видел прямо противоположный процесс: «организация и мобилизация революции». Эта оценка не оправдалась. Через три дня руководство Петербургского Совета во главе с Г.С. Хрусталевым-Носарем было арестовано. 27 ноября было избрано временное председательское бюро в составе: Л.Д. Троцкий, Д.Ф. Сверчков, П.А. Злыднев. Если бы, как представлялось революционерам, самодержавие вскоре пало, то Троцкий, превратившийся в одного из руководителей столичного Совета, мог бы стать одной из ключевых фигур революционного правительства.

Но вскоре стало очевидно, что самодержавие не пало, а перешло в контрнаступление. Правительство предоставляло местным властям право «прибегать к применению чрезвычайных мероприятий без испрошения на то разрешения центральной власти» для борьбы с забастовками на железных дорогах, почте и телеграфе. Был издан указ об уголовной «наказуемости наиболее опасных проявлений участии в забастовках». Циркуляры предписывали выявлять «немедленно всех главарей противоправительственного и аграрного движения и заключать их в местную тюрьму для поступления с ними согласно указанию г. министра внутренних дел».

В этой обстановке Парвус решил нанести контрудар правительству, навязав ему свои условия борьбы. 2 декабря временное председательское бюро Петербургского Совета без обсуждения этого вопроса на пленарном заседании приняло «Финансовый манифест», который неожиданно переводил борьбу с правительством в совершенно необычную для революции сферу. Манифест от начала до конца был подготовлен Парвусом, который не был членом Совета.

«Финансовый манифест» провозглашал неизбежность финансового банкротства России и объявлял, что «долговые обязательства Романовых не будут признаны побежденным народом». В «манифесте» говорилось, что «самодержавие никогда не пользовалось доверием народа и не имело от него полномочий. Посему мы решаем не допускать уплаты долгов по всем тем займам, которые царское правительство заключило, когда явно и открыто вело войну со всем народом».

«Манифест» призывал: «Следует отказаться от амортизационных выплат, так же как и вообще от всех выплат в пользу государства. При заключении любых сделок, включая заработной платы, оплата должна производиться золотом, а в случае, если сумма не превышает 5 рублей, полновесной монетой. Все депозиты должны быть отозваны из сберегательных банков и из государственного банка и выплаты должны производиться золотом». Вместо провоцирования масс на революционные выступления, Парвус и Троцкий теперь решили вызвать финансовую панику. Для этого газеты Парвуса широко распространяли «Финансовый манифест».

Как это бывает всегда при организации любой подобной паники, сообщение о ненадежности банков и неустойчивости валюты вызвало массовое изъятие вкладов из сберегательных касс. Объявление же о финансовом банкротстве правительства серьезно повлияло на котировку рубля на международном финансовом рынке.

В постановлении Государственного совета России, принятом по отчету Государственного банка за 1905 год, говорилось по поводу «Финансового манифеста»: «Среди населения возникла беспримерная в истории нашего государственного кредита паника, вызванная этим преступным воззванием и сопутствующею ему противоправительственною агитацией крайних партий: истребование вкладов из государственных касс приняло стихийный характер и выразилось к концу отчетного года в громадной цифре 148 с лишком миллионов. Одновременно с сим значительно увеличились требования производства платежей золотом и весьма возросли операции по продаже валюты, обусловленные отливом капиталов за границу».

Советские историки обычно считали «Финансовый манифест» важной акцией Петербургского Совета в его борьбе против самодержавия, совершенно игнорируя роль Парвуса при подготовке этого документа. Однако если вспомнить, что автор «манифеста» через несколько лет стал совершать многомиллионные спекуляции зерном и оружием в Османской империи и Балканских странах, то нетрудно предположить, что и при организации финансовой паники в декабре 1905 года Парвус руководствовался не только и не столько желанием помочь революционному делу.

Как известно, в ходе подобных паник бывают не только потерпевшие, но и выигравшие. Потерпевшими были российские банки и все государство, финансовая система которого подверглась тяжелому потрясению. Но можно предположить, что Парвус и его друзья, снабдившие его средствами для скупки петербургских газет, не остались внакладе после этих событий.