Троцкий. Мифы и личность

Троцкий попал в Вену, переживавшую конец правления Франца-Иосифа, последние годы существования великолепной империи Габсбургов. Казалось, что он попал в сказочный мир, в котором Штраус опоэтизировал Венский лес и окрестности «голубого Дуная», в игрушечный мирок оперетт Легара и Кальмана с их героями, беспечными весельчаками из светского общества. Для значительной же части мира Вена в это время олицетворяла бюргерский уют и сытое благополучие. Троцкий приобщался к образу жизни венских бюргеров, проводивших время в кафе за чашечкой кофе и чтением газет. Именно такого бюргера Лиутпольда Волькенштейна изобразил в одном из своих рассказов, написанных в начале XX века, английский писатель Сейки (X. Манро). Его герой постоянно проводил время «в своем любимом кафе в столице империи Габсбургов, держа перед собой «Нейе Фрайе Прессе» и чашечку кофе со сливками и стаканом холодной воды, которые приносил ему напомаженный кельнер».

Троцкий и его жена постарались устроиться в венской городской жизни, прежде всего заботясь о воспитании своих детей в духе, отвечавшем господствующим нравам и понятиям о добропорядочности. Оба сына, Лев и Сергей, быстро освоили немецкую речь, сначала в детском саду, а затем в школе. Дома они объяснялись как на русском, так и на немецком. Они поступили в лютеранскую школу. Не очень внятно объясняя, почему супруги-атеисты решили воспитать детей в христианской вере, Троцкий писал: «Мы выбрали лютеранство, как такую религию, которая казалась нам все же более портативной для детских плеч и для детских душ». Троцкий признавал, что дети с удовольствием посещали религиозные занятия, а дома повторяли молитвы. Хотя Троцкий объяснял свое терпимое отношение к переходу детей в лютеранство своим нежеланием открыто декларировать их атеизм, Недава считает, что это могло быть вызвано стремлением отца обрести привлекавший его стиль жизни: «Со своих школьных лет Троцкий восхищался немецкой опрятностью, чистотой, упорядоченностью – и сам тяготел к тем же качествам в работе и в быту… Крещение детей в лютеранство в каком-то смысле олицетворяло для него бегство из гетто в хорошо выметенный и освещенный немецкий квартал».

Сам Троцкий активно интегрировался в духовную жизнь Вены. Он посещал библиотеки и даже собирался сдавать экзамены за курс Венского университета. Откликаясь на все новые веяния в венском обществе, он увлекся входившим тогда в моду психоанализом. Этому способствовало личное знакомство с ведущими психоаналитиками Вены. По словам Дейчера, приятель Троцкого Адольф Иоффе, «молодой, способный интеллектуал караимского происхождения, страдавший от нервного заболевания», лечился у психоаналитика Альфреда Адлера, ученика Зигмунда Фрейда. Троцкий «встречался с Альфредом Адлером… заинтересовался психоанализом и пришел к выводу о том, что между Марксом и Фрейдом гораздо больше общего, чем марксисты готовы это признать». После революции Троцкий пытался пропагандировать фрейдизм в Советской стране.

Вероятно, быстрое принятие Троцким идей Фрейда объяснялось не только общим поветрием, но и его личными беседами с Адлером, у которого с Троцким оказалось немало общего. Как пишет американский психолог К. Уилсон, «Адлер был евреем, сыном торговца зерном. Его отец был человеком с сильным характером. Альфред был его любимцем… Он рос болезненным ребенком». Возможно, что психологические идеи Адлера, которые в чем-то отличались от теорий Фрейда, отвечали жизненному опыту Троцкого и помогали ему объяснить свои психологические проблемы.

Опираясь на положение Аристотеля о человеке как социальном животном, Адлер считал, что человек стал таковым, чтобы преодолеть чувство неполноценности в окружавшем его мире. Поэтому стремление утвердить свое «я» составляет один из основных мотивов в деятельности человека. Сближаясь с идеями Ф. Ницше, Адлер провозглашал волевое начало в характере человека в качестве наиболее мощной движущей силы. При этом Адлер считал, что даже иррациональные действия человека могут удовлетворить его потребность в ощущении своего превосходства над другими людьми. И явное, и тайное ощущение своего превосходства – это стимул к практической деятельности, утверждал Адлер.

Психоаналитические интерпретации человеческого характера на основе поиска болезненных, иррациональных или разрушительных мотивов, вероятно, соответствовали представлениям Троцкого о человеческой душе. Возможно, что в идеях Фрейда и Адлера о присутствии в психике людей властной силы темного подсознания, Троцкий находил ответ своим перепадам настроений, рожденных болезненным состоянием его нервной системы и тяжелыми приступами эпилепсии.