Труба

– Это Корнета пахан?

– Да, Корнеев, – ответил ВДВ.

– Давно не видались…

Они смотрели на быстро удаляющегося мента. Вдруг он остановился, и из кустов к нему вышли две фигуры. Большая и маленькая. В опускающихся сумерках и на таком расстоянии было не разобрать кто эти люди, но Мойша и Два Винта поняли, что это Лёха Беззубый и Корнет, который получил от папы сумку с тремя бутылками пива и, судя по взмахам рук, какие-то инструкции. После этого группа разошлась в разные стороны. Корнеев пошагал дальше, а сынок с другом скрылись обратно в кусты.

– Виталий Витальевич, что за дед? – тихо спросил Мойша, закрывая за собой входную дверь. – Я, выходя из подъезда, его на лавке срисовал.

У окна на табурете перед, ставшей коричневой от заварки банки с кипятильником, сидел, чуть сгорбившись, невысокий старичок в выцветшей полосатой рубашке и кепке. На этом табурете всегда сидел Мойша – это было его любимое место.

Незнакомец, не обращая внимания на пришедшего, разминал пальцами просыпанный на подоконнике черный чай и нюхал его.

– Проходи в комнату, – кивнул Два Винта.

Мойша прошел короткий коридор, из которого увидел силуэт гостя и вошел в комнату.

– Отец, местечко мое ослобони. Я чай пить стану, – бросив мимоходом взгляд на старика, произнес Савельев.

– Не гоже так гостя встречать, – сказал мужчина и повернулся, – да и поздороваться ты забыл, входя. Или сейчас в кентовке таких понятий не втусовывают?

Это был Дядя Миша. В детстве Саша, как и многие в городе, испытывал страх от одного лишь упоминания этого имени. Но детство прошло, и вместе с ним ушел и страх. Его место заняло гораздо худшее чувство – отвращение. Очень уж Дядя Миша сомнительная фигура.

Савельев не знал как себя вести. Такого с ним не бывало уже давно. На зоне все понятно, но на воле?

С одной стороны, встретились два уголовника, два рецидивиста. С другой, Сашины «пляски с ложкой» не идут ни в какое сравнение с двумя хладнокровными убийствами Дяди Миши, который Савельеву по возрасту еще и в отцы годится. Один больше половины жизни с четырьмя подсидками провел «за забором», другой только освободился со второго срока. Первый авторитетный вор, другой… А что, собственно, другой? Про себя Саша уже все знал, но что подумает гость, да еще такой «мутный»? Беда, правда, не в том, что надумает себе Дядя Миша, а в том, что в отличие от братвы, Мойша не считал гостя «правильным». Некоторые противоречия в положении не давали покоя Савельеву с тех самых пор, как он окунулся и стал своим в криминальной среде. Может, как раз сейчас все выяснится? В том, что рядом с ним наседка он не сомневался. Но чтобы «выкупить» и отсечь все ложные мысли, сначала надо послушать, о чем базарить станет.

Подождем. Ситуация слишком неоднозначная, а встреча вряд ли случайная. Мойша решил сыграть на том, что растерян и даже смущен неожиданным появлением авторитета.

– Дядя Миша! – потупился он. – Как же, Дядя Миша, не признал, звиняйте! Учили люди, а то ж…

– Кто учитель? – также спокойно продолжил пожилой мужчина.

– Статья…

– Стой, стой, – перебил Дядя Миша, – ты уж совсем не в ту степь коней погнал! Я ж не вертухай, да и мы с тобой не в хате. За твои статьи мне все известно. Да и не только за них. Я вообще все про тебя знаю: и про паровоз, и про раскрутку… Только статья – не учитель. Мне Виталий сказал, что погоняло у тебя? Так вот за него и ответь. Кто нарек? Если правильные люди, то и я тебя так называть буду.

– Витя Таёжный на первом сроке.

– В ёлочку. Еще кого знаешь?

– Базарова, Иглу.

Повисла небольшая пауза. Дядя Миша не спеша разминал чай и смотрел на свои пальцы.

– Не прощаешься с пацаном, значит, не все знаешь. Отъехал Игла, упокой его душу.

– Когда?

– Два дня.

– Помог кто?

– Некс. Перебор по «черненькой».

Помолчали.

– Помянем? – нерешительно предложил Мойша.

– Я с ним не чалился и дружбу не водил. Но люди разное про него базарят. Много муток имел за собой. Так что, ты помяни, – он твой сиделец, а я не стану.

– Тогда, может, чаю заварим?

– Некс. Чай у меня попьем.

Дядя Миша замолчал. Неожиданная новость о смерти Иглы еще больше сбила Мойшу с толку. Он никак не мог понять: как же вести себя и продолжал играть лоха. Он стоял, как школьник, не смея вымолвить ни слова.

«Откуда он может знать о смерти Иглы? Прокладка? На понт берет? Этот еще «некс»… Уж никто на зоне давно так не говорит. Старая закваска. Ладно, не собьешь, поботаем, мне все равно, тоже кое-что из старого знаем!» – подумал Саша.

– Я, кстати, тебя ждал. Почему сразу не пришел, как откинулся?

– Малявой братва не подогрела, – в раздумье, ответил Савельев, – беспонтово порожняком килять…

– Ну, мне особых подгонов-то и не надо. По-босяцки, замутку бы взял, да пришел, – и по-доброму засмеялся. – Ты что ж, зря что ли Мойшей нареченный? Придумал бы что-нибудь. А теперь получается, что это я явился нефеля канючить.

Потом после паузы добавил, с прищуром глядя на собеседника, пытаясь уловить его реакцию на сказанное.

– Ладно, я знаю, почему не заглянул…

– Я Тальянку не ломал, сыскал кемарку скоро, – перебил Савельев.