Трубач на коне

С В.Кокониным у меня были хорошие отношения. Он -бывший духовик, играл на кларнете, позже стал Генеральным директором Большого театра. Но что он мог сделать в данной ситуации? Так было велено, искусством командовало КГБ, а директор - лишь номенклатурный работник, номинально значившийся руководителем, - вынужден был подчиняться.

А подлинная причина запрета выезда в Японию вскоре выяснилась. Это была анонимка - расхожий и популярный советский прием - в результате которой мой сын, а заодно и я, оказались "невыездными". В то лето вместо Японии мы с женой поехали на машине в Прибалтику, в Друскининкай. В выездах на гастроли за рубеж мне было надолго отказано.

Между тем, руководство Министерства культуры недоумевало. Заместитель министра культуры Василий Феодосьевич Кухарский, хорошо знавший меня и назначавший персонально на ответственные концерты, ничего своей властью сделать не мог и, как видно, тоже не вправе был вторгаться в решения органов госбезопасности. Наконец Кухарский вместе с директором Большого театра Георгием Александровичем Ивановым (в молодые годы он был актером театра им.Вахтангова, где и я когда-то работал в оркестре) решились поручиться за меня на выездной комиссии. Что такое выездная комиссия и кто в ее составе - никому не было известно, обращаться туда запрещалось - это тоже была государственная тайна. И только после этого состоялся мой первый после "опалы" пробный выезд в Финляндию, в сопровождении ответственного работника Министерства культуры.

Еще случай странный. Уже совсем недавно, в годы перестройки, пришло мне приглашение участвовать в Лондонской конференции Гильдии трубачей. Было дано, как у нас говорят, добро. И тут началось: то еду, то не еду... Наконец, мне отказали. Я, что называется, завелся. Написал письмо и решил идти на прием в отдел культуры ЦК КПСС. Знал, что попасть туда невозможно. В приемной много людей, сидят с детьми, на полу, как на вокзале. Из приемной позвонил - никто не поднимает трубку. Опустил заготовленное письмо в почтовый ящик: не попаду на прием, так почитают мое письмо.

Уходить, ничего не добившись, не хотелось. Поэтому я погулял полчасика и снова звоню.

Снимает трубку Юрий Константинович Курпеков, тоже бывший музыкант (вместе в свое время играли в камерном оркестре Баршая). Представился, прошу принять. В ответ очень любезно: "Пожалуйста, Тимофей Александрович, заходите, я закажу Вам пропуск".

Впервые я оказался в новом здании на Старой площади. На каждом повороте коридора - люди в военной форме пропуск проверяют, сверяют с паспортом, заглядывают в глаза...

Юрий Константинович выслушал меня, поднял трубку, и я понял из его разговора, что отказавшее мне Управление внешних сношений Министерства культуры - инстанция куда ниже того учреждения, где я находился -неподвластно руководителю отдела музыки ЦК КПСС.

Курпеков заверил меня, что все уладится, однако добавил: "Упущено время".

Но до этой встречи я успел послать телеграмму в Лондон, где открытым текстом сообщал, что мой приезд невозможен из-за махровой бюрократии работников Министерства культуры.

Приблизительно через месяц - звонок из министерства. Говорит заместитель начальника Управления внешних сношений и любезно просит зайти для разговора. Ну, думаю, прочитали мою телеграмму, предстоит объяснение. Не скрою, немного был встревожен этим приглашением. Знал, куда зовут, хоть и времена другие, но власть прежняя.

Захожу в кабинет: "Здравствуйте, Тимофей Александрович.

Пожалуйста, садитесь. Вас не продует?.." - (форточка открыта) - Буквально слово в слово запомнил это лукавство!

В Лондон меня так и не пустили. Причина же приглашения в министерство заключалась в том, что сработало мое письмо, опущенное в приемной в ящик для специальной почты. А система такова: жалобы, направляемые в ЦК, переправлялись в те самые инстанции, на которые писалась жалоба. Те, в свою очередь, должны были доложить, что дело улажено и закрыто.

Во время нашего тогдашнего разговора заместитель начальника УВС долго объяснялся и пообещал, что в будущем я могу рассчитывать на поддержку. Но, к счастью, будущее уже не зависело от этих людей. Оформлять загранпоездки стали другие учреждения, в том числе - Всесоюзное музыкальное общество, где зам. председателя стал сам Юрий Константинович Курпеков. Уже не требовалось справок о состоянии здоровья, партийных, рекомендаций и прочей чуши. Мы, однако, оказались совершенно неподготовленными самостоятельно договариваться об условиях контрактов. За нас ведь всегда все делал Госконцерт, вплоть до ответа на приглашение, о чем мы узнавали, лишь оказавшись "там", когда нас спрашивали: "Получили ли Вы наше приглашение год назад"? Жизнь меняется, и как бы сложна она ни была, в этом отношении все идет к лучшему.

В диалоге с композиторами