Трубачи. Повесть о воинах 276-й трубопроводной бригады

Поселиться в гостинице получилось только после 24:00, так как якобы номера были забронированы, и освободить их просили не позже 8:00 утра следующего дня. Приняв холодный душ (горячей воды не было), я моментально уснул. Следующий день ушел на беготню с фотографированием на паспорт, отправкой вещей в Куйбышев, так как кроме повседневной формы и сапог (куда же без них офицеру!) и комплекта белья ничего не надо. Упаковал все, что привез с собой, включая шинель и парадную форму в чемодан, и отнес на ближайшую почту. Родителям написал записку, что форма пока не нужна, так как еду в полевой лагерь, как определюсь с почтовым адресом, напишу.

Город Ташкент мне понравился многим. Приветливые люди, множество фонтанов и зеленых насаждений, чистые улицы и тротуары. В продуктовых магазинах было изобилие продуктов по сравнению с Куйбышевом и Ульяновском. Очень часто встречались бочки в прицепах-цистернах желтого цвета. В Куйбышеве в таких продавали квас, который можно было купить либо большую кружку за 6 копеек, либо маленькую за 3. В 1982 году Ташкенте продавали летом морс за 10 копеек и квас за 6 копеек. Морс был замечательный и отлично утолял жажду.

Через два дня нас собрали в штабе округа (первых шесть человек, выпускников нашего УВВТУ), выдали загранпаспорта в синей обложке и кратко проинструктировали, что с собой взять и куда прибыть. Рассказали, как добраться до пересылочного пункта, и определили место и время сбора. Почти все офицеры, прапорщики и вольнонаемные ограниченного контингента попадали в Афганистан через ташкентский военный аэродром Тузель.

Пересылочный пункт – отдельный мир, где все знали, зачем они там находились. В 1982 году это была большая казарма, в которой в несколько рядов установили двухъярусные кровати с матрасами, одеялами и подушками без белья. Белье выдавали комплектно вновь прибывшим. Мы прибыли вечером накануне вылета. В казарме стоял гул, горел тусклый свет на входе и в конце казармы. Место для ночлега мы нашли в дальнем углу на кроватях второго яруса. Кто-то тихо, кто-то громко разговаривал, слова перемешивались с крепким матом, периодически слышалось: «Ну, давай накатим», – и так практически везде. Нам тоже предложили выпить, так как там (за речкой) был «сухой закон» и на таможне больше двух бутылок водки не разрешалось провозить, пили здесь. Пить мне не хотелось, постелив постель, я практически сразу уснул.

На следующий день, в раннее летнее утро, не выспавшаяся, зевающая толпа из полусотни человек высыпала из казармы. В двух автомобиля марки УАЗ-469 нас отвезли сначала в медпункт, и, сделав для профилактики укол в «мягкое» место, доставили в таможенный терминал. Время в ожидании вылета самолета для всех тянулось одинаково медленно. Наконец со скрипом открылась железная дверь в таможенный зал. Туда потянулись с вещами самые нетерпеливые.

Таможенная процедура заключалась в том, что багаж осматривали на предмет наличия сверхнормативного алкоголя, колющих, режущих, стреляющих предметов и вредных для здоровья жидкостей. После досмотра в паспорте ставилась отметка с датой вылета. Все! Народ пытался хитрить и прятать бутылку-другую водки в своих вещах или на себе, чтобы обмануть таможенника. Если не получалось, и водка появлялась на свет, то начинался торг. И варианта предлагалось всего два: вылить или выпить. Частенько водка выпивалась практически на глазах у таможенника.

Очередь двигалась медленно. Игорь подшучивал над Новосельцевым Мишей, бывшим моим заместителем, командиром группы, мол, как же ты, Миша, в Афгане бухать не будешь? Миша был очень старательным служакой, в училище дослужился до старшины курса, но имел грешок: мог накатить и крепко, за что на четвертом курсе его понизили и даже сняли одну лычку. Новосельцев категорично заявил, что не выпьет не грамма, но Игорь не останавливался и сказал: «А давай, Миха, поспорим на ящик коньяка. Проспоришь, что пить не будешь в Афгане, с тебя ящик, идет?». Миша отнекивался, но Игорь протянул ему руку и попросил меня быть свидетелем. Я разбил руки спорящих, и тут как раз подошла наша очередь к таможне. У меня был с собой портфель с бельем, две бутылки водки и пакет с сапогами. «И это все?», – удивился таможенник. «Ну да!». Мне поставили печать в паспорте, и мы пошли по летному полю к самолету АН-24.

Военно-транспортный самолет АН-24Т был переоборудован под пассажирский. В нем стояло несколько рядов кресел. Всего порядка тридцати посадочных мест, по всей видимости, это был VIP-класс для военнослужащих. Обращаю внимание, что в салоне самолета находился старший офицерский состав, за исключением нас, шестерых лейтенантов (И. Павлова, М. Новосельцева, В. Заболотского, И. Закирова, В. Панчишного и меня). Полковник Белоусов Ю.П. летел вместе с нами, вероятно, здесь он был старшим. В самолете мы выяснили, что летим в Кундуз. Для меня это было ничего не значащее название. Ну, Кундуз, так Кундуз. После проверки пассажиров по списку, АН-24Т вырулил на взлетную полосу. Вот и все! Прощай, Родина! Привет, новое место службы!