Трубадур и Теодоро, или Две двести до Бремена

Прав ли был Трубадур в своих догадках по поводу предвзятого отношения «короля Филиппа» к выходцам из России, или какие другие причины будили в соседе подозрительность и настороженность, но только в первый год знакомства тот звал Трубадура в гости только из вежливости. Рассчитывал на понимание и непременный отказ под благовидным предлогом. На воспитанность и чувство такта, иными словами, рассчитывал. Зря. Наивный. Всякий раз ошибался. Обманывался, можно сказать. Трубадур хоть и не обременял «короля Филиппа» долгим присутствием, но местной традицией – приветствовать знакомых женщин поцелуями в обе щеки – наслаждался, на мой взгляд, до неприличия откровенно. Нельзя было при этом не заметить – и я замечал, – скрытую избирательность моего приятеля. Дам, отмеченных штрихами увядания, Трубадур не избегал, но и не сближался с ними, с почтением склоняя голову издалека. Лусия всегда была на таких вечеринках на правах хозяйки, иногда Трубадур притворялся забывчивым и здоровался с нею дважды, уходил тоже не сразу. Но это лишь в том случае, если «король Филипп» был чем-нибудь занят и не находился в непосредственной близости.

У самого Трубадура отец Лусии бывал много чаще. Заглядывал, чтобы выпить с соседом по стопке. А заодно, вроде бы ненароком, прогуливался по дому, заглядывал во все укромные уголки. Начинал обычно со спальни, в которой, наверное, ориентировался не хуже, чем в своей собственной. В дни таких спонтанных визитов нетрудно было догадаться, что Лусия припозднилась, а батюшка «переживают и нервничают». Иногда Трубадур находил предлог, чтобы облегчить ему задачу «случайного» путешествия по жилищу, но чаще наоборот – заставлял помучиться, подолгу не отпуская с террасы. При этом двери в спальню нарочно были закрыты, а неплотно сведенные ставни временами поскрипывали, создавая иллюзию, будто в комнате кто-то неловко прячется. Трубадур как-то рассказал, что неделю провозился со ставнями, поливая петли соленой водой, дабы ржавчиной прихватило, иначе никак скрипеть не хотели. Когда старания увенчались успехом – радовался, как ребенок.

А еще он грозился купить не сегодня завтра и затащить в спальню самый большой, какой найдется, шкаф или сундук.

– Лучше сундук. Громадный такой сундук. Снаружи навесить замок амбарный, внутрь запустить трудягу ежика. Только представь. Тук-тук-тук… Доча, это ты?!

По правде говоря, мне казалось странным, что «король Филипп» видит в Трубадуре угрозу для своей очаровательной и бесконечно юной дочери. С другой стороны, я не мог не признать, что моему самолюбию, окажись я на месте приятеля, эти отцовские треволнения польстили бы сверх всякой меры.

У меня тоже наличествуют соседи с дочерью на выданье, но нервы у них – не чета «королевским». Или я так очевидно добропорядочен? Мне нравится ход своих мыслей. «Должно быть, мой облик источает скромное благородство, в нем легко прочитывается подчеркнутое неприятие фатальных решений. Гениально». Трубадур бы на это сказал: «Ты насквозь провонял лестью».

Было время, когда русский сосед проходил по разделу экзотики. Возможно, оно еще не закончилось – мне ли об этом знать. Чтобы развеять печальные мифы, я счел за благо пригласить ближайших соседей на чай с винцом. Выпить, закусить, поболтать. С последним вышла промашка: я «тупил» по-испански, соседская дочка «тупила» в ответ по-английски, остальные гости тупо наблюдали за тем как мы «тупим» и что-то «тупили» обо мне на островном, майоркианском.

В Италии девушку звали бы Джульетта. На родном для нее испанском имя звучало как Хулиета. Вот так. Все разрешилось само собой. При знакомстве я сразу подумал испорчено: «Удивительно говорящее имя. В самом деле, почему именно эта?» И еще предсказал, неплохо зная себя, то есть все наперед, что вопрос, постучавшись однажды, рано или поздно начнет посещать меня с навязчивой регулярностью. Уже без стука. Кто подпишется на такие трудности.

Скрывать не стану, Лусия мила, умна, хороша собой… И тем не менее – слабоват повод позволять какому-то замшелому ревнивцу шастать по своему дому. Ну да, дом не мой. Так я и не лезу.

Как-то я заметил Трубадуру, просто к слову пришлось, что в нашем возрасте о принцессах пора забыть, нынешний наш удел – королевы-матери, и это хорошая карта. Впрочем, есть еще недокучливая и благодарная прислуга. В ответ Трубадур широко улыбнулся и ободряюще похлопал меня по плечу:

– Отлично сказано. Недокучливая… Это я у тебя, пожалуй, стащу.

Черт бы побрал эти маленькие городки! Все всё знают, сплетник на сплетнике, деревня.