Трубадуры, труверы, миннезингеры

Только при своем возвращении домой потерпел он от неверности басков, уже в Пиренейских горах. Когда его войско проходило, сильно растянувшись, так как этого требовала теснота места, то баски, находившиеся в засаде на высокой горе, сделали нападение на последнюю часть обоза и всего арьергарда. Вся же эта местность очень удобна для засад по причине многих дремучих лесов, растущих в этой стране. Баски сбросили в долину и обоз, и арьергард, истребили в последовавшей затем битве всех до единого человека, разграбили всю поклажу и рассеялись во все стороны с величайшей поспешностью под защитой наступающей ночи. В этом сражении баскам помогли и легкость их вооружения, и само место битвы; франкам, напротив того, были неудобны во всех отношениях, по сравнению с басками, и тяжесть оружия, и неблагоприятное местоположение. В этой битве пали Эггигард, стольник государя, пфальцграф Ансгельм и начальник бретонского маркграфства Хруодланд, а также многие другие. И это несчастье не могло быть отомщено сейчас же, так как неприятель, нанеся свой удар, рассеялся так, что не осталось ни малейшего следа, по которому можно было бы его отыскать».

Произошло это несчастье 15 августа 778 года. Хруодланд, упоминаемый Эйнхардом, и есть знаменитый Роланд, герой эпической поэзии. О том же событии рассказывается под 778 годом и в летописи, приписываемой Эйнхарду без всякого, впрочем, солидного основания. Назвав некоторых сарацинских послов, явившихся в Падерборн для изъявления покорности Карлу Великому, неизвестный летописец повествует о его походе в Испанию, отмечает завоевание Пампе-луны, города наваррцев, переправу через Ибер (Эбро) и стоянку перед лучшим городом страны Сарагосой, где Карл получил заложников. Отметив полное разрушение Пампелуны на обратном пути, летописец описывает несчастье франков: «Теперь они вошли в Пиренейские горы; на их высотах держались в засаде баски; они напали на задний отряд войска и привели все войско в большое замешательство. Хотя франки далеко превосходили их в отношении своего вооружения и храбрости, но были разбиты вследствие неблагоприятного местоположения и неодинакового способа борьбы. В этой битве были убиты многие из приближенных Карла, поставленные им во главе войска, расхищена вся поклажа, а неприятель немедленно рассеялся в разные стороны благодаря своему знакомству с местностью. Эта рана омрачила в сердце Карла то счастье, которое сопровождало его в походе на Испанию».

Таким образом, в летописи не упоминается и само имя Роланда. Вообще, историческое упоминание Роланда ограничивается только указанным местом в биографии Эйнхарда. Роланд принадлежит всецело поэзии.

Событие, послужившее поводом к возникновению поэмы, совершилось в последней четверти VIII века, а «Песнь о Роланде», как мы уже говорили, сложилась в XI веке. Между событием и chanson de geste, к нему относящейся, протекло целых три столетия. Эти три столетия и были веками, в которые слагался материал для поэмы, слагались, может быть, и части ее. «Поэма о Роланде стоит в конце продолжительного поэтического развития, большею частью для нас утраченного, но отчасти восстановимого из самой поэмы, из ее образов и мотивов, ее стилистических особенностей и своеобразных повторений. Все это дышит архаизмом народной поэзии и нередко утомляет своим однообразием; но есть эпизоды, где повторения скучены так искусно, так настойчиво поддерживают настроение либо впечатление известного момента, что невольно заставляют думать о личности поэта, слагателе, сознательно их расположившем в художественное целое. Тот же вопрос поднимает и композиция поэмы: за исключением одного эпизода, может быть внесенного в нее позднее, она отличается замечательной целостностью плана; объяснить ли ее цельностью предания, или в этом случае прошлась рука художника? Вопрос в историко-литературном отношении не лишний, ибо он касается вообще отношений личности поэта к тем областям поэтического творчества, где этот личный момент не виден или неопределим. В эстетическом отношении этот вопрос безразличен; цельное впечатление, которое производит собор Св. Марка на меня, не археолога, вовсе не обусловлен моими сведениями, сколько и каких стилей в нем накопилось»[81]. Во всяком случае, и до сих пор остается открытым вопрос о том, был ли Терульд или Турольд[82] автором «Песни о Роланде» или только ее переписчиком? Вероятнее последнее: ее автор в таком случае нам неизвестен.

Очень понятно, что во время создания этой поэмы даже то немногое, что мы знаем о событии 778 года из исторической области, подверглось искажению. Баски Эйнхардовой биографии и летописи превратились в поэме в сарацин; само поражение франков, несмотря на красноречивое молчание об этом истории, стало представляться как последствие измены своего же франка (такой изменник и изображен в лице Ганелона); наконец, народное чувство жаждало возмездия, и оно не замедлило последовать за вероломством, как изображает поэма.