Трубы

Внизу, за решеткой вентилятора, я увидел маленький листок бумаги, дешевый квадратик голубоватого цвета, даже его часть а не целый, он был в пыли, и голубой цвет только угадывался, я заслонял собой почти весь свет от неба. Кусочек бумаги зацепился за нижний обод от решетки, с другой стороны, он был рядом со мною. Но мне пришлось долго водить пальцем, прогибая решетку в разные стороны, дергая и водя пальцем по листику, чтобы вытащить его. Высвободив его из-под железного обруча, нужно было теперь просунуть его сквозь решетку в свою сторону, а это тоже было не очень просто. Пальцами двух рук я смог согнуть листик за решеткой и, осторожно держа его двумя пальцами, потащил на себя, придерживая так. Один кончик уже был с моей стороны, я зажал его мизинцем и большим пальцем, в итоге вытащил его к себе. Это была первая победа за сегодня, признавать победой мое отступление в эту трубу совсем не хотелось. Это было бегство, и себе врать на этот счет было бессмысленно.

С одной стороны бумажки – ничего, а с другой – короткая надпись. Сначала я совсем не понял, я прочитал ее еще раз и еще раз. Мне даже показалось, что это написано на чужом языке. Смысл ее совсем не доходил до меня, я начинал злиться на себя. Буквы плыли перед глазами, бумажка была грязная, следы ржавчины и пыли меняли ее первозданный цвет, и к ним еще прибавились следы моей, а может, и не моей крови. Но я был прав, она была голубого цвета, того самого цвета, который я почувствовал с всем недавно. Или целую вечность назад?

Спастись или понять? Выкинь или съешь.

Страх опять забился внутри меня, смысл этой фразы доходил до меня, как прилив размывает песочный замок, и чем меньше этого замка оставалось, тем больше страха появлялось на его месте. Спастись, только бы спастись, все, чего мне хотелось в этот миг, это спастись, не важно, как и почему, не важно, какими средствами, главное – это спасение. И выиграть сегодняшний день, конечно! Стоп, что значит выиграть?

Мне достаточно спастись, только человеку предлагают спасение в крайне тяжелой, отчаянной ситуации, а он уже думает о том, что будет есть на ужин, ставит судьбе свои условия и качает права! Секунду назад я был на грани, даже сейчас я сижу в большой трубе вентиляции между этажами и уже ставлю условия, и ставлю их простому клочку голубой бумаги, на котором не пойми что написано. Совсем не благодарен человек, видя спасительную соломинку, которая, впрочем, не является полным гарантом его спасения и надежд на лучшее, он уже раскатывает губу и строит планы! Эта мысль опять прогнала страх, даже немного рассмешила меня, хорошая ирония в такой момент. И тут я понял: я не хочу спасаться, я хочу понять. Что даст спасение? Очередное утро? Нет, я сыт и утром, и этой грязной кружкой, синими полосками – всем этим я сыт. Десерта не надо! Уносите остатки еды и несите счет!

Не думая более ни секунды, я засунул это в рот и стал жевать. Я не хочу спасаться, хочу понять. Это последняя мысль, которую я помню.

Глава 6. Понимание

«Ты все точно понял?» – гласил старый плеер в третий раз, потом в четвертый, потом, кажется, в пятый. Если шутку повторить много раз, она не становится от этого смешнее. Но я все понял, вернее, понял только конец, начало записи утонуло в моем сознании. Я скоблил пальцем крышку этого плеера, на нем была царапинка рядом с логотипом, и она удобно совпадала с ногтем на большом пальце. И, цепляя ее, можно было немного успокоиться, однотонные повторения одного и того же движения успокаивали меня. Я вспомнил про свои руки в ранах, но они были в полном порядке и даже чистые, это больше всего не укладывалось в голове.

Запись все повторяла и повторяла: «Ты понял? Ты понял?» Надеюсь, что понял, и надеюсь, что я понял все. Вы не думайте, что я сейчас буду подробно вам излагать, что мне сказал этот кассетный старый плеер, я лишь аккуратно положил его на плетеное полотенце рядом с тремя комплектами запасных батареек, встал и пошел из этой подворотни. Мне надо было передохнуть от этого «ты понял» и отвлечься.

Стены были из красной, даже светло-бордовой глины. Выход был под аркой, вверху лишь небольшой колодец света, и, возможно, этот же свет играл со мною злую шутку, причудливые тени создавали узоры на стенках из глины и на полу, кружили по полотенцу, на котором я сидел. Я вышел из-под низкой арки, и справа, за еще одним поворотом, уже виднелся свет и какое-то движение. Я облокотился на стену и стал смотреть туда, на это движение, не стараясь увидеть или понять происходящее там. Я думал о том, что сказала пленка в плеере. Я прокручивал эти слова в своей голове, по- своему, как понял или не понял я, и не для вас, а для себя, понять и осмыслить хоть как-то те вещи, которые понять и осмыслить нельзя.