Труд во имя

– Да. До встречи.

Геннадий решил купить горячего чая, пообщаться с народом заодно – не торчать же на улице на пронизывающем степном ветру, так? Отжав пакетик «Майского» чая, Геннадий поболтал пластиковой ложечкой коричневый кипяток. «Видимо, придется все – таки выйти на улицу», – подумал Геннадий, он не любил горячий чай. – «Мне кишки варить не нужно», – вспомнил он присказку мамы. И только он хотел сказать комплимент золотозубой смуглой, в возрасте, но худенькой продавщице, как зазвонил мобильный.

– Алло, Геннадий, тут проблема небольшая…

– Что случилось?

– Выходите, я здесь, поговорим.

– Иду. – Геннадий запахнул пальто, поднял воротник. – Вы отлично выглядите! – сказал он золотозубой, и, не дождавшись реакции, вышел из здания вокзала, надеясь, что не вернется. Но вернуться пришлось – таки.

Агент забыл заправить желтую молнию – эту чертову калину – и попросил три часа на поиск канистры и возможность съездить на заправку. Геннадий вернулся на вокзал, присел и уснул. Продавщица игриво подмигнула Геннадию, он кивнул в ответ; и сон обещал быть легким.

– Геннадий, вставайте, все готово. – Агент потрепал клиента за плечо.

Геннадий проснулся, сон как обычно не запомнился. За окном стояла степная ночь. Предстояло двинуться в дорогу.

Цирк

Геннадий решил ехать без карты, спрашивая дорогу по пути. Предстояло преодолеть около 150 километров.

Дорожное покрытие было вполне сносным для удаленности от Москвы, единственного города с приличными дорогами. Казаки нынче пересели с коней на машины – и хорошие дороги важны не меньше, чем транспорт, это верно.

Степь, степь, поле, и ни единого деревца у дорог. На крутом вираже машина чудом удержалась на холодном повороте почти под сорок пять градусов – Геннадий не сбавлял скорости, скорее хотелось приехать. О том, что с такими маневрами можно вообще не доехать, Геннадий, почему – то не задумался.

Вот здесь, кажется, должен быть орленок на горе, символизирующий молодого Шолохова. Но в темноте не было видно ничего. Вот указатель на Вешенскую и обратно, в Миллерово. «Было бы классно здесь провести презентацию пива «Миллер» или хотя бы надо сфотографироваться рядом с вывеской и с модным молодежным напитком», – подумал Геннадий Петрович, и остановил машину. Он был в полной уверенности, что здесь люди тоже не чужды фотографическому творчеству, и рядом просто обязаны валяться бутылки «Миллера». Геннадий не ошибся, порадовался. Поднял пустую тару, выставил принудительную вспышку на мобильной камере и сфотографировался. «Миллер на фоне Миллерово – круто!» – Геннадий решил передать фото директору по маркетингу, но не SABMiller, а американскому. Наши общаются только через рекламное агентство, которое не снисходит до ответов на звонки по номеру офиса. Либо на мобильный звонить, либо ловить в «Солянке» (не в супе, клуб такой есть).

Теперь, на развилке, пришлось спросить дорогу. Темнота, кругом никого. Ни одной встречной машины, ни одной попутной. Вот так дыра. Известно, что сельские жители ложатся спать сразу с заходом солнца, чтобы с восходом встать. Прямо как в Прибалтике. Но если последние экономят электричество, то первые его зачастую не имеют. Сейчас это, конечно, редкость, но сила привычки… Сила привычки регулируется временем. Известно, что нижняя часть туловища человека развита больше, чем верхняя: короче, размножаться мы умеем лучше, чем думать головой. Так сложилось, ничего не поделаешь – мозг находится у человека в зачаточном состоянии.

Чу! Вот за поворотом что – то загромыхало. Показался луч света. Геннадий направил фонарик в сторону шума. Из темноты выплыли очертания лошади, повозки и человека. Отлично.

Приблизилось какое – то чудище. В фуфайку, валенки и ушанки был одет просто монстр. «Как же их называли – то, питекантропы что ли?» – начал вспоминать уроки истории древнего мира Геннадий.

– Как проехать до Вешенской?

– А? – повозка остановилась.

«Такой и съесть может, не подавится», – подумал Геннадий.

Поскольку двигатель Геннадий не выключал, сел побыстрее и поехал, оставив людоеда позади в клубах сизого дымы. Кажется, людоед перегнулся пополам – чихнул, давно не хлебал соляры.

Круговое движение, организованное в Вешенской, было похоже на цирковую арену. На которой, впрочем, не было машин, несмотря на будний вечер.

Добро пожаловать!

Внутри Вешенской

Ведь действительно, цирк – все эти Шолоховские весны, казачьи праздники, познавательные поездки на хутора. Казачество закончилось тогда, когда Шолохов начал свой «Тихий дон». Всех постреляли, а кого не убили – загнали в колхоз.

Но тягу к предпринимательству не убьешь! Что сразу бросилось в глаза, когда Геннадий Петрович выбрался после пробуждения в семь утра (лег пораньше и без ужина, вот и вскочил рано) за продуктами к завтраку, это обилие частных магазинчиков, автосервисов, серебрения зеркал и гостиниц. Малый бизнес – стихия казачества.