Труден путь до тебя, небо!

Я думала тогда: пройдет немного времени, и кто-то из этих парней станет пионером космоса. Кого-то ждет испытание славой, приветствия миллионов людей, всеобщая овация, всемирная популярность… Нужно быть незаурядным человеком, чтобы, с достоинством встретив эту лавину славы, остаться самим собой. Что же тогда станется с Первым?..

И вот Юрий Гагарин снова на трибуне. На трибуне Мавзолея. Рядом с Никитой Сергеевичем Хрущевым, руководителями партии и государства. И над морем демонстрантов — его портреты. И у всех на устах его имя. И название «Восток» будоражит воображение жителей всех континентов. И уже обрушился первый шквал восторженных телеграмм. И есть уже корабли, совхозы и улицы его имени. И можно уже предположить место его бронзовому бюсту — памятнику при жизни, вершине признания. Вот и пришла слава. А он словно и не замечает ее, не принимает на свой счет. Стоит и улыбается людям широко и искренне своей очаровавшей весь мир улыбкой. Он радуется вместе со всеми. Лишь иногда, когда ослепляет глаза свет юпитеров, непрерывно шумит кинокамера, ненасытно щелкают фотоаппараты, Юрий смущен, чувствуя на себе взгляд всего мира. Это естественная смущенность скромного человека. Помню, как на пресс-конференции он временами пытался «уйти» от всевидящего ока телевидения…

Вскоре после ошеломившего весь мир полета Юрий возвратился к тем, кто готовил его в космос. Много сложных чувств пережили эти люди в ту минуту. Они счастливы, что вместе с тысячами других стали открывателями новой эры. Знают, что подготовка полета — это и их труд. Но перед ними человек, который первым вырвался с Земли, первым увидел звезды!.. Всего несколько дней назад он был для них просто Юрой, так называют они его и сегодня, невольно ощущая при этом какую-то неловкость…

Ребята, которые вращали его на центрифуге и с которыми Юрий был очень дружен, рассказывали мне, как вдруг призадумались, когда Гагарин приехал к ним после полета.

— Как теперь Юру называть? — спросил всех девятнадцатилетний механик Алик. — Юрий Алексеевич — как-то непривычно… Юра… Вроде теперь неудобно…

Призадумалась и веселая лаборантка Валя. Столько раз она надевала Гагарину датчики, столько раз шутила с ним…

Сомнения разрешились неожиданно просто. Вошел Юрий:

— Ребята! Привет! Алик! Валя!

Бросился всех обнимать. И, как раньше, запросто закружил Валю по комнате. Герой остался таким же простым и веселым — Юрой.

Совсем недавно один из космонавтов говорил:

— Мы все очень рады, что первым стал Гагарин. Не знаю, как бы вел себя каждый из нас на его месте, но мы бы хотели держаться, как он. Живет, как жил.

Когда Юрий вернулся из полета, друзья смотрели на него испытующе: «А что с тобой станется, друг? Не подведешь ли?..» На приеме в Кремле космонавты оттеснили Гагарина в сторонку и с шутливостью, в которой было много серьезного, предупредили:

— Зазнаешься — во!..

Но как тут зазнаешься, когда рядом такие друзья! Они не дадут и на миллиметр нос задрать. А у Юрия нет ни желания, ни способности зазнаваться.

При встрече Гагарина с московскими писателями Александр Твардовский приветствовал космонавта мудрыми словами.

— Милый наш, хороший человек! Вы с честью выдержали испытания полета, испытание перегрузками. Теперь вам предстоит еще большее испытание — испытание славой…

Люди, знавшие Юрия Гагарина задолго до полета, от души радуются, когда видят, что он остается простым, добрым, веселым, радушным.

В день его рождения, 9 марта 1960 года, один знакомый подарил Юрию книгу «Земля людей» французского писателя летчика Антуана Сент-Экзюпери. Знакомый хотел надписать книгу, но в ручке не оказалось чернил. Поцарапал, поцарапал пером и отдал так.

— Что ты хотел написать? — спросила я.

Он ответил:

— Будешь в небе — не забывай про Землю!

Юрий побывал в небе, а впереди еще годы и годы. И на все эти годы, которые принесут много хорошего, с Юрием — пожелание всех его друзей.

— Не забывай про Землю!