Трудная дорога к счастью

У Оли невольно мелькнуло в голове: за сегодняшний день уже второй мужчина предлагает ей подумать о себе, но какая разница в тексте! Низкий голос Глеба был значительным и суровым, как у прокурора, карающего преступника. Его рука так вцепилась ей в запястье, что она невольно вскрикнула от боли.

– Отпустите немедленно! – Ольга не помнила себя от злости и боли. – Убирайтесь отсюда! Живо!

В глазах мужчины засветилось что-то непонятное. Желание? Боль? Негодование? Она не могла понять, пытаясь вырвать руку из железных тисков. В страхе прикинула, что будет, если она применит к нему довольно болезненный приемчик, и не решилась. Если в ее маленькой комнате затеять битву, вполне можно поломать и без того ненадежную мебель.

Глеб насмешливо кивнул на мятую постель, виднеющуюся сквозь распахнутые двери спальни:

– Что, это тебя устраивает куда больше, чем пустые разговоры? Ну, тогда давай попробуем! Может, после выполнения привычных обязанностей у тебя улучшится настроение? Какая у тебя такса? Я заплачу вдвое больше, не сомневайся!

Мужчина стремительно сделал шаг вперед, не позволяя ей увернуться, жестко обхватил руками ее плечи, притиснул к твердой груди, впился губами в губы. Ее затрясло от возмущения и бессилия. Какой кошмар! И винить некого – сама его впустила! Нужно было сначала выяснить, кто пришел, а потом открывать дверь!

Поцелуй не был ласковым, он был почти грубым. Этакое наказание для запутавшейся девчонки. Но ее все равно накрыла ошеломляющая, отметающая все возражения разума неуправляемая волна, пронзило нежеланное, но от этого не менее страстное волнение. Ей вдруг захотелось, чтобы он не прекращал поцелуя, тело, натянувшееся, как струна, упорно требовало ласки, жаждало, чтобы его руки нежно легли на ее напрягшуюся грудь.

Его объятия стали мягче, он уже не стискивал ее с прежней медвежьей силой. Одна рука придерживала ее голову, чтобы она не могла уклониться от поцелуя, другая начала с нескрываемым наслаждением блуждать по ее напряженному телу. Через некоторое время, не встречая сопротивления, осторожно проникла под тонкий халатик, томительно остановилась на обнаженной груди и нежно сжала ее. С губ девушки сорвался мучительный стон. В голове бродили обрывки панических мыслей, но она не обращала на них внимания. Что она делает? Оправдывает его мнение о себе, как о бесстыжей потаскушке…

Он прерывисто задышал, целуя ее уже с настойчивой нежностью, прижал к себе так, чтобы она почувствовала силу его желания. Она насторожилась, но его горячая рука, гладящая мягкий живот, снова поднялась к груди, и девушка ощутила стремительно нарастающее напряжение. Она бессознательно прижалась к нему, стараясь погасить неконтролируемые позывы плоти.

Мужчина оторвался от нее и хрипло предложил, с крайним презрением сверкнув затуманенными страстью глазами:

– Перейдем в постель? Там удобнее…

«Как это? – подумала она в замешательстве. – Так целовать и одновременно так смотреть! Что же он за человек?! Из металла, что ли?.. И обращается с ней до того бесцеремонно, будто она полное ничтожество! Правильно, чего церемониться со шлюхами!»

– Отпустите меня! – Слова прозвучали жалким фальшивым лепетом.

Он по-своему истолковал ее нетвердый протест.

– Зачем? Нам хорошо вместе! Или ты боишься, что я тебе не заплачу? Не волнуйся! Но деньги надо честно отработать!

Он снова провел рукой по ее возбужденной груди. От сосков по всему телу прошел электрический разряд, отзываясь острой болью внизу живота. Она дернулась, стараясь избежать новых прикосновений, но Глеб держал крепко.

– Видишь, как ты хочешь меня! И что же нам мешает?

Она попыталась вырваться, слабо отталкивая его, но мужчина легко пресек ее попытки, сильнее прижал к себе и насмешливо заметил:

– Ласковее, дорогая! Для опытной гетеры ты уж очень непоследовательна! Или это так задумано: сначала увлечь бедную жертву, распалить ее, затем окатить ведром холодной воды, ну а уж потом доставить неземное блаженство? Немудрено, что у тебя такая богатая клиентура!

Сказано это было нехотя, сквозь зубы, но девушке, в голове которой эхом отдавалось каждое слово, показалось, что прозвучавшая в его голосе издевка предназначалась не ей, а ему самому. Он не хочет входить в число ее клиентов, но ничего не может с собой поделать? И не может понять, как это он, такой правильный и чистенький, мог вляпаться в такую грязь?

Голова сразу прояснилась, ее саму удивила поднявшаяся со дна души оглушающая волна горечи и досады. Она снова взглянула в его глаза, следящие за ней с уничижительным ленивым интересом, вздрогнула. Ладони сами собой сжались в кулаки, и она непременно въехала бы нахалу между глаз, устроив-таки небольшую потасовку, если бы в комнату не вошел Николай, сосед из дома напротив. Не ожидавший появления конкурента Глеб выпустил девушку, которая тут же отскочила от него подальше, отгородившись большим столом.

Нахмурившись, сосед сурово посмотрел на незнакомого, хорошо одетого мужчину, перевел внимательный взгляд на красную от гнева, испуга и неутоленного желания девушку, отрывисто спросил: