Трудная миссия

Все началось с письма Черчилля, в котором тот предлагал Сталину направить в Москву двух высокопоставленных генералов: главнокомандующего вооруженными силами Великобритании в Индии, Персии и Ираке Уэйвелла и главнокомандующего силами на Дальнем Востоке Пэйджета. Цель этой миссии Черчилль видел в том, чтобы "внести в дела ясность и составить планы на будущее..." [Переписка Председателя Совета Министров СССР..., т. 1, с.

40.].

Далее премьер Великобритании писал, что англичане и американцы будет напрягать все свои усилия, чтобы помочь Советскому Союзу. Сообщив о том, что кроме доставки вооружения через Архангельск в ближайшее время начнутся доставки через Иран, Черчилль поднял еще один вопрос, который, видимо, и вызвал возмущение Сталина.

Дело в том, что в то время, как союзники фашистской Германии Финляндия, Румыния и Венгрия вели войну против Советского Союза, Великобритания поддерживала с ними нормальные дипломатические отношения; случай, можно сказать, беспрецедентный, если учесть, что Англия к тому времени была нашим официальным союзником.

Сталин вполне резонно требовал, чтобы Черчилль объявил войну этим странам. Но английский премьер под разными благовидными предлогами уклонялся от прямого ответа.

Вот и теперь, в очередном послании, он подробно излагал Сталину те мотивы, по которым британское правительство не могло в данный момент выполнить свой союзнический долг.

Вероятно, глава Советского правительства увидел - и не без основания! в этом послании Черчилля еще одно подтверждение неискренности союзнических намерений Великобритании. Надо учесть еще, что послание Черчилля пришло в самые критические дни войны, когда войска противника находились на ближайших подступах к Москве. Ситуация в столице была крайне напряженной.

Было и еще одно обстоятельство, которое вызвало неудовольствие в советских правительственных кругах. Переговоры об объявлении войны Финляндии, Румынии и Венгрии велись в обстановке строжайшей секретности, но тем не менее почему-то просочились в американскую печать.

И Сталин дал резонный ответ.

"Я согласен с Вами, - писал он, - что нужно внести ясность, которой сейчас не существует во взаимоотношениях между СССР и Великобританией. Эта неясность есть следствие двух обстоятельств: первое - не существует определенной договоренности между нашими странами о целях войны и о планах организации дела мира после войны; и второе - не существует договора между СССР и Великобританией о военной взаимопомощи в Европе против Гитлера. Пока не будет договоренности по этим двум главным вопросам, не только не будет ясности в англо-советских взаимоотношениях, но, если говорить совершенно откровенно, не обеспечено и взаимное доверие...

Если генерал Уэйвелл и генерал Пэьджет, о которых говорится в Вашем послании, приедут в Москву для заключения соглашений по указанным основным вопросам, то, разумеется, я готов с ними встретиться и рассмотреть эти вопросы. Если же миссия названных генералов ограничивается делом информации и рассмотрения второстепенных вопросов, то я не вижу необходимости отрывать генералов от их дел и сам не смогу выделить время для таких бесед" [Переписка Председателя Совета Министров СССР..., т. 1, с. 42].

Не скрыл Сталин своего неудовольствия и по поводу разглашения секретных сведений, касавшихся переговоров об объявлении Великобританией войны Финляндии, Венгрии и Румынии.

Майский, передавший это послание Черчиллю, рассказывал мне, что английский премьер был просто взбешен.

Нашему послу стоило немалых трудов остудить пыл премьера. В этом ему помог присутствовавший тут же Иден.

На следующий день мы с Майским были у лорда Бивербрука. Он уже знал о реакции Черчилля на послание Сталина. И был этим явно обеспокоен.

- Нельзя допустить, чтобы эта размолвка переросла в серьезный конфликт, - сказал Бивербрук. - На карту поставлено будущее наших народов.

Но дело тут вовсе не в размолвке. В переписке Сталина и Черчилля тех дней как бы сошлись все проблемы и трудности во взаимоотношениях между двумя правительствами, их различный подход к войне с фашистской Германией. Послание Сталина не только задевало самолюбие британского премьера, но и помогало ему понять, что истинная цель английских намерений не секрет для Советского правительства. Послание, как мы полагали, должно было подтолкнуть Черчилля к более решительным шагам на фронте англо-советского содружества. А вот доводить дело до конфликта не в наших интересах. Тут Бивербрук прав.

- Главное теперь - дать остыть премьеру, - продолжал лорд Бивербрук. Иначе он наговорит Сталину резкостей, и это ухудшит отношения.

Бивербрук вместе с Пденом обязался сделать все возможное, чтобы оттянуть ответ Черчилля.