Трудная миссия

Да, Советское правительство признало его. Да, это был патриот Франции. Но мало ли в то время было людей, выдававших себя за патриотов, а на самом деле преследовавших узкоэгоистические цели. Но вот как-то я включил приемник и услышал его взволнованный голос (это было в дни разгрома немцев под Москвой): "Нет ни одного честного француза, который не приветствовал бы победу России". В этих словах чувствовалась искренняя вера. Да, в лице генерала де Голля мы имели дело с настоящим, последовательным и непримиримым борцом против фашизма.

7. НАРОД - "ЗА", ПРАВИТЕЛЬСТВО - "ПРОТИВ"

В декабрьские дни 1941 года мы с волнением следили за событиями на фронте: контрнаступление Красной Армии под Москвой шло успешно. На северо-западном направлении от столицы были освобождены Крюково, Солнечногорск и Клин; на южном - Сталиногорск, Михайлов, Калуга, Козельск. Немецкие войска всюду поспешно отступали, бросая транспорт и боевую технику.

В Лондоне первыми на победу советского оружия отреагировали газеты. Сообщения Совинформбюро теперь уже печатались на первых полосах и крупным шрифтом, немецкие же сводки - еле заметно.

Мы расхаживали по Лондону именинниками. В адмиралтействе и генеральном штабе, однако, нашлись скептики, которые не прочь были оценить наши победы как временные и случайные: дескать, они объясняются необычайно суровой и ранней зимой. Но многие англичане считали, что в ходе войны наступает перелом.

Дальнейшие собышя не подтвердили пессимистических прогнозов: контрнаступление под Москвой переросло в общее наступление Красной Армии зимой 1941 /42 года. Под могучими ударами советских войск германская армия откатывалась на запад, несла огромные потери в людях и технике. В результате военная машина Гитлера переживала первый серьезный кризис, от которого ей так и не удалось полностью оправиться.

Успех советских войск, достигнутый в битве под Москвой, поразил весь мир. Людям всех стран становилось ясно: Красная Армия была единственной в мире силой, способной нанести поражение "доселе победоносно шагавшим по Европе войскам вермахта". Успех этот был особенно очевиден еще и потому, что наши союзники выглядели бледно. Англичане несли потери от подводных лодок противника, их армия в Северной Африке топталась на месте (а с весны 1942 года и того хуже - начала отступать). Что касается Соединенных Штатов, то они в результате вероломного нападения японцев на Пёрл-Харбор потеряли значительную часть своего тихоокеанского флота и не могли еще опомниться от внезапного удара.

Итак, победа под Москвой имела не только военное, но и огромное политическое значение. Прогрессивный мир возлагал все свои надежды на Советский Союз.

На приемах и коктейлях часто появлялся седеющий, но еще моложавый англичанин. Он обычно подходил ко мне и считал своим долгом сказать, что-нибудь приятное, типа: "Я читал последнюю сводку: да, да, ваша армия дерется изумительно!"

Уолтер Ситрин, генеральный секретарь конгресса британских тред-юнионов (а речь идет именно о нем), любил разыгрывать роль обаятельнейшего человека и большого друга нашей страны, хотя таковым он никогда не был.

Как ловкий политик, Ситрин, конечно же, улавливал настроение рабочих, выступавших за немедленное открытие второго фронта и оказание широкой помощи Советской России. Он вынужден был считаться с общей атмосферой в стране и потому стал инициатором установления контактов между британскими и советскими профсоюзами.

Впрочем, с настроением рабочих вынуждены были считаться не только профсоюзные лидеры, но и члены военного кабинета. Я уже рассказывал о лорде Бивербруке.

Вот и теперь он учитывал симпатии английских трудящихся к Советскому Союзу. В частности, Бивербрук выдвинул идею обращения правительства к английским рабочим с призывом резко увеличить выпуск танков, пообещав немедленно переправить часть выпущенной продукции в СССР. Эта операция, по мысли Бивербрука, должна была произвести благоприятное впечатление и на советскую общественность.

Бивербрук представил Черчиллю проект обращения к английским рабочим. "Вы увидите из текста, - писал он премьер-министру, -что промышленных рабочих настоятельно призывают сделать дополнительные усилия не просто во имя России, а потому, что русский фронт - это то место, где идет битва за свободу".

Предложенный Бивербруком текст проекта гласил:

"Ко всем рабочим танковых заводов.

Черчилль решил, что произведенные вами в течение семи дней начиная с 15 сентября танки будут полностью переданы для обороны России. По его приказу изготовленные вами танки будут посланы в Москву, Ленинград и Одессу.

Храбрость русских, их сила духа, мужество и выносливость вызывают у всех нас чувства восхищения и благодарности.

Теперь мы должны показать русским солдатам, что мы воодушевлены их примером, а их жертвы вызывают у нас подъем.

Поэтому придем в литейные и кузнечные цеха Британии, на моторные заводы и к сборочным конвейерам, поставив перед собой задачу и считая своим долгом помочь России отбросить жестоких захватчиков" [Цит. по: Трухановокий В. Г. Антони Иден. М., 1974, с. 228.].