Трудная позиция

Она взяла Крупенина под руку и проводила в другую, такую же маленькую комнату. Усадив на стул, шепнула:

— Вы только с ней повежливее. А то и вам и мне попадет. Сердитая... ужас какая.

Минут через десять в комнату вошла женщина лет сорока, в белом удобном халате, симпатичная, но строгая, с холодным официальным лицом.

— Вы что хотите, товарищ старший лейтенант?

Крупенин объяснил, что его интересует курсант Красиков, которого привезли из училища.

— Да, есть такой, — сказала врач. — Мы полагали, что у него перелом кости, но рентген не показал этого.

— Значит, все хорошо? — обрадовался Крупенин.

— Нет, не хорошо. У него довольно обширная гематома.

— А что это, доктор? Очень серьезно?

— Не очень. Однако с месяц полежать ему придется. Через некоторое время сделаем повторный рентгеновский снимок. Посмотрим.

— Контрольный, так сказать?

— Разумеется.

— Выходит, есть все же сомнение?

Врач пожала плечами.

— Ну извините, доктор, за лишние вопросы. Я только хочу попросить вас отнестись к больному повнимательнее.

Врач сердито блеснула глазами:

— Что значит «повнимательнее»? Это же мой долг. И я не могу делать исключения. Для меня все больные одинаковы.

— Я понимаю, доктор. Но, видите, какое дело... Красиков много пережил. У него была встреча с отцом очень тяжелая. К тому же он человек тонкий, с музыкальной душой.

— Даже с музыкальной? — удивленно подняла брови врач.

— Ну да, — охотно подтвердил Крупенин. — Он и на гитаре, и на баяне играет. И песни у него свои есть.

— Смотрите какой. — Строгое лицо врача на мгновение подобрело. — Ну, ладно. Я разрешу вам повидать его, только ненадолго.

— Да мне хоть минут на пять.

— Пойдемте со мной.

— Спасибо, доктор.

Длинным и узким коридором они прошли в конец главного корпуса, пересекли территорию двора со множеством деревьев и скамеечек и очутились в вестибюле другого корпуса, который был меньше и ниже главного.

— Наденьте халат, — сказала врач, остановившись у вешалки, и предупредила: — Только, пожалуйста, не задерживайтесь и не расстраивайте больного.

Забинтованный, хмурый, с каким-то виноватым выражением на задумчивом лице, Красиков показался Крупенину невероятно худым и бледным. В маленьких ореховых глазах его была тревога.

— Как хорошо, что вы пришли, товарищ старший лейтенант! А я все время лежу и думаю: придете или нет? — Красиков обвел взглядом палату и, убедившись, что ни врача, ни сестры рядом нет, торопливо зашептал: — Помогите мне, товарищ старший лейтенант. Меня могут демобилизовать, я знаю.

— Как это демобилизовать? — насторожился вдруг Крупенин. — Откуда вы взяли?

Красиков стал рассказывать, что у его соседа по койке точно такая же травма, что пролежал он с ней в госпитале полтора месяца, а сегодня медкомиссия вынесла решение — служить в армии он больше не может.

Крупенин возмутился:

— Ерунду вы говорите, Красиков. Одинаковых травм не бывает. И при чем тут сосед? Я только что видел врача. Она даже речи не вела об этом. Наоборот, она уверена, что все у вас пройдет, пройдет быстро.

Подошла сестра, молоденькая, востроглазая. Смущаясь, предупредила:

— Хватит, товарищ старший лейтенант, хватит. Пора заканчивать беседу.

— Люся, вы?! — удивился Крупенин.

Сестра улыбнулась.

— Так вы теперь здесь работаете? Ну лечите нашего больного хорошо.

— Постараюсь. — Люся кокетливо повела плечами. — Только вы не задерживайтесь. Любовь Ивановна рассердится.

— Все, все. — Крупенин дружески потрепал Красикова по плечу: — А вы смотрите, не хандрите больше. Слышите?

Но сам подумал: «Как же не хандрить, положение-то действительно серьезное. Ведь и врач не скрывает этого. А вдруг и в самом деле встанет вопрос о демобилизации? Повезло хоть, что Люся тут. Все-таки свой человек, подбодрит, если нужно».

На улице было сыро и холодно. С утра висевшие над городом рыхлые серые тучи теперь сеяли мелкую противную крупку, и ветер хлестко бросал ее в лица прохожих.

Пока Крупенин добирался до училища, он все время раздумывал; как бы помочь Саввушкину и Красикову. И он решил зайти к Осадчему вечером домой и рассказать обо всем откровенно и подробно.

На полдороге между проходной и казармой к Крупенину подбежал лейтенант Беленький, встревоженно доложил:

— А я ищу вас, товарищ старший лейтенант. Идите срочно к командиру дивизиона. Ждет.

— Что стряслось еще? — спросил Крупенин.

— Не знаю. Приказал найти.

Майор Вашенцев встретил Крупенина сурово, недружелюбно:

— Вы где пропадаете? Почему вас нет в батарее? Явитесь немедленно в управление к начальнику учебного отдела. Снова что-то с вашей рационализацией. Не хочет округ возиться с ней.

— Почему не хочет? — спросил Крупенин.

— А вот этого я не знаю. — Вашенцев пренебрежительно скривил губы. — Ну идите, идите быстрей. Да за дело нужно браться. Сегодня курсанты возвращаться начнут с каникул.

30

Закончились каникулы. Жизнь училища быстро набирала свой особенный привычный ритм, который во всех приказах и инструкциях именовался просто внутренним распорядком. В эти дни полковник Осадчий от рассвета и дотемна был в подразделениях.