— Обязательно. На стрельбище поедем. — Мартынов повернулся к окну и кивнул на белый гребнистый горизонт, ослепительно сияющий на солнце. — Вон за те холмы. Видите? — Помолчав, прибавил: — Ваш Суханов готовит. Да, кстати, — вспомнил вдруг Мартынов, — Клименко труд свой издал. Читали?
— Какой Клименко? — спросил Забелин рассеянно.
— Что же вы? Забыли? — Мартынов открыл сейф и достал небольшую книжку в твердом коленкоровом переплете. Книжка называлась: «Некоторые проблемы подготовки ракетчиков». С титульного листа смотрел пожилой генерал, у которого брови и усы были густые, висловатые, как у запорожца.
— Признали теперь? — улыбнулся Мартынов.
— Как не признать? — сказал Забелин. — Такой витязь один на всю армию.
С генералом Клименко Забелин познакомился сразу, как только приехал в округ. У него и принял он то самое училище, в котором продолжал теперь свою нелегкую, беспокойную службу. Конечно, был тогда Клименко значительно моложе и выправку имел более молодцеватую. Зато запорожские усы его какими были, такими и остались: увидишь один раз — и никогда не забудешь.
— Где же он теперь? — поинтересовался Забелин.
— В Москве был. Потом, кажется, в Киев переехал, — сказал Мартынов. — Там, вероятно, и сейчас. А впрочем, не утверждаю. В одном уверен: служит в зенитных войсках.
— И какое впечатление о книге у вас, товарищ командующий? — спросил Забелин.
— Да видите ли… — Мартынов перелистал несколько страниц со своими заметками, подумал. — Конечно, есть кое-что спорное, не без этого. А вообще книга получилась неплохая. В ней, знаете, и опыт лучших расчетов собран, и некоторые учения показаны, и вопрос о психологической подготовке ракетчиков довольно остро поставлен. Да мы с вами разберем ее основательно и автора покритикуем непременно. А сейчас вот что я вам скажу. — Мартынов закрыл книгу и снова посмотрел на Забелина: — Вы о своей теме еще подумайте. Может, лучше написать о воспитании молодых курсантов, опыт показать. Возьмитесь-ка, Андрей Николаевич. Только со всей искренностью. Ладно? А в конце учебного года мы вас по этому вопросу, пожалуй, на военном совете послушаем. И вас, и секретаря парткома Осадчего. Может, что подскажем. Одним словом, готовьтесь.
«Напросился, — с досадой подумал Забелин. — И как меня дернуло вылезти со своим предложением! Теперь изволь готовиться. И главное, собранный материал отложить придется».
Из кабинета командующего Забелин вышел хмурый, озадаченный. В коридоре он внезапно встретился с Сухановым. Суханов первый заметил своего бывшего начальника и окликнул его:
— Разрешите, товарищ генерал? Не узнаете?
— Как же, как же!
Обрадованный Забелин по-отцовски обнял за плечи своего воспитанника:
— Слышал! Рад! Поздравляю!
Суханов стоял в ладной, туго схваченной ремнем новой шинели, взволнованный и немного смущенный.
— А я слежу за вами, — улыбаясь и лукаво подмигивая, сказал Забелин. — У меня на учете все ваши дела. И газета со снимком в сохранности. Хвалю! Так и держитесь дальше, не сдавайте.
— Стараюсь, — смущенно ответил Суханов.
— А тут в штабе как, привыкаете?
— Ничего вроде. Вот со стрельбища только приехал. Иду докладывать командующему.
— Значит, с Сергеевым и Птахой расстались?
— Не совсем, товарищ генерал. Вот пуск вместе проводить будем. Так что вы их увидите завтра.
— Добро! Ну что же, теперь в училище приехать нужно…
— Обязательно.
— Давайте, давайте. А мы вас по всем взводам проведем. Нам сейчас такие пропагандисты нужны особенно. И письма о своих делах пишите почаще. А то ждешь, ждешь.
— Да как-то неловко писать о себе, товарищ генерал.
— Ох вы, скромники. Ну, идите, — оказал Забелин. — Поговорим потом, успеем.
Из штаба округа Забелин возвращался на пятый день уже в сумерках. Последние километры поезд шел почему-то медленно, чаще, чем нужно, останавливался: вероятно, ремонтировали путь на этом участке. А Забелину не терпелось поскорей добраться до училища, узнать, все ли там в порядке. Раньше такого беспокойства испытывать ему не приходилось. Прежде он был уверен, что командиры, преподаватели и он — их начальник едины во всех своих помыслах и устремлениях. Но что было, то прошло…
Солдат-шофер, пригнавший на вокзал для Забелина машину, спросил по привычке:
— Куда, товарищ генерал? Прямо домой?
— Нет, нет, — сказал Забелин, — к управлению.
Было уже около семи вечера, однако начальник учебного отдела сидел еще в своем кабинете, и Забелин, не раздеваясь, зашел сразу к нему.
— Как оно тут, Акат Егизарович? — спросил Забелин. — Чепе за эти дни не было?
— Не беспокойтесь, товарищ генерал, все нормально, — доложил Аганесян.
— И у Крупенина тихо?
— Пока тихо. Сам он только волнуется. Один раз был, второй был. Двадцать минут, как ушел отсюда.
— Понятно. Что же вы ему сказали?
Аганесян вздохнул и развел руками.
— Что же я могу сказать? Приедет окружное начальство, покажем, посоветуемся. Посмотрим, какой разговор будет.
Забелин снял папаху, пригладил волосы и, откинув полы шинели, сел к столу.
— Значит, вы считаете, — сказал он, — что ничего из крупенинских предложений сейчас мы использовать не сможем?