Трудная позиция

В середине дня на стрельбище приехал генерал Забелин. В этот самый момент на огневой рубеж вышли Богданов и Винокуров. Оба курсанта прицеливались и стреляли довольно уверенно, несмотря на усилившиеся снежные вихри. Только в последнюю минуту Богданов немного замешкался. Может, потому что в глаза ему сыпануло снегом, а может, по другой какой причине, но получилось так, что очередь по движущимся мишеням он выпустил с явным опозданием. Зато Винокуров выполнил все приемы безукоризненно и показал результаты, как никто до него. Генерал подозвал курсанта и тут же на позиции объявил ему благодарность. Винокуров пружинисто вытянулся и, стараясь не выдать дрожи от пронизывающего ветра, ответил:

— Служу Советскому Союзу!

Забелин повернулся к Крупенину и распорядился:

— А вы, товарищ старший лейтенант, выдайте курсанту внеочередную увольнительную в город.

Услышав это, Винокуров сразу подумал о Люсе: наконец-то ему повезло. И так неожиданно!

Когда генерал уехал, Винокуров подошел к командиру батареи и попросил:

— Разрешите мне сегодня сходить в город, товарищ старший лейтенант.

— Сегодня? — удивился Крупенин. — Что так срочно?

— Есть дело одно личного характера.

— А может, отдохнете после стрельб? Весь день ведь на холоде.

— Ничего, товарищ старший лейтенант. Разрешите?

— Ну ладно, раз нужно, так нужно, — согласился Крупенин. — Заслужили.

* * *

Пройдя несколько кварталов по широкой городской улице, Винокуров свернул в небольшой переулок-тупичок, где стояло зеленое четырехэтажное здание медицинского института. Было уже поздно, и свет горел только в нескольких аудиториях, где занимались студенты вечернего факультета.

Справившись в учебной части, как разыскать Люсю, Винокуров поднялся на второй этаж и стал неторопливо прохаживаться по коридору, ожидая перерыва. Внутри здание было очень схоже с учебным корпусом училища: такие же длинные узкие коридоры, широкие окна с белыми переплетами рам, массивные плафоны под потолком, напоминающие гигантские одуванчики. Но была здесь и своя особенность: сквозь двери лабораторий просачивались в коридор смешанные запахи хлорамина, эфира и спирта. На стенах висели портреты знаменитых ученых — Павлова, Сеченова, Мечникова, Пастера, Пирогова.

Люся встретила Винокурова приветливо, как старого знакомого.

— Здравствуйте, Саша. — Она протянула ему руку: — Как это вы к нам? Каким ветром?

— Самым попутным, — ответил Винокуров, улыбаясь. — Шел мимо и завернул на огонек.

— А где же приятеля оставили?

— Приятеля нет. Один я сегодня. А у вас лекция? И долго продлится?

— Еще час, — ответила Люся. — Потом — лабораторная работа. Так что домой не скоро.

Она была в коротком светло-сером платье с высоким воротом, на ногах — аккуратные черные сапожки на молнии, которые великолепно подходили к ее тонкой и очень ладной фигуре.

— Я подожду вас, хорошо? — взяв девушку за руку, спросил Винокуров.

— Зачем такое беспокойство, Саша? — Люся смутилась и торопливо высвободила руку.

— Гм, беспокойство…

— А как же! Почти два часа ожидать нужно. А день-то не выходной.

— Это ничего. У меня времени хватит.

Винокуров не стал объясняться, что ради встречи с Люсей он и постарался взять сегодня увольнительную: рядом были студенты.

Раздался звонок, и Люся заторопилась на занятия.

— Так вы идите, Саша, — сказала она, обернувшись. — Не заставляйте меня волноваться за вас. Слышите?

«Ну это она так, для виду, — мысленно успокаивал себя Винокуров, направляясь вниз, к выходу, чтобы где-то скоротать время до конца Люсиных занятий. — Девчата, они любят покрутить голову нашему брату, я знаю».

Довольный тем, что все шло, как было задумано, Винокуров вышел на улицу и неторопливо побрел по городу. Яхонтов, конечно, сказал бы ему теперь: «Да зачем это? Да это неудобно». Винокуров улыбнулся: «Какой Серега робкий с девчатами, а ведь был на знаменитой сибирской стройке, в большом коллективе. Был, а не понял, что девчата молчунов да тихонь не любят, им подавай ребят веселых и отчаянных». Ветер утих, редкие хлопья снега падали на тротуары, на одежду прохожих, и город, казалось, преображался, делался светлее и моложе. Одно лишь тяготило Винокурова: уж очень медленно двигалось время. Казалось, будто взял кто и приклеил на часах стрелки.

Когда Винокуров возвращался к институту, улицы города постепенно затихали. Попадалось все меньше встречных прохожих. И Винокуров был очень доволен, что момент для свидания с Люсей сейчас самый подходящий, что можно, пожалуй, как и в прошлый раз, идти до Люсиного дома пешком и спокойно разговаривать.

В вестибюле института Винокурова неожиданно остановила женщина-вахтер, которая раньше как будто не заметила его.

— Вы к кому, товарищ военный? Занятия уже закончились, студенты ушли.

— Как ушли? — Винокуров недоверчиво поглядел на вахтершу. — А в лабораториях?

— Ив лабораториях уже никого нет.

Винокуров начал было убеждать женщину, что она, вероятно, не в курсе всех дел института, что группа студентов должна была непременно задержаться где-то на лабораторных занятиях.