Трудная проблема сознания

Чтобы сохранить хотя бы перспективу решения этой проблемы, надо поэтому выбирать другой вариант: признать, что внутренними могут быть только протофеноменальные свойства, но при этом утверждать, что подобные свойства (1) качественно отличны от квалитативных состояний и (2) неизвестны нам. При таком толковании видимость представимости зомби оказывается связанной с неполнотой нашего знания о внутренних свойствах материи. Именно к этому варианту, который, в отличие от теории, не признающей качественного различия квалитативных и протофеноменальных свойств, все же может рассматриваться как разновидность теории тождества или «нейтрального монизма» (так как протофеноменальные свойства выступают в нем в качестве особой реальности, сводящей воедино физическое и ментальное), судя по всему, и склонялся Чалмерс на рубеже XX и XXI вв. Любопытно в этой связи, что в статье «Сознание и его место в природе» он прямо говорит, что такой подход сближает его взгляды с мистерианской позицией Макгинна, разобранной в одной из предыдущих глав. Само по себе это еще ничего не значит, хотя Макгинн, напомним, считает «трудную проблему сознания» нерешаемой, а выгоды, которые можно получить от субстантивации ментального, связаны, в частности, с возможностями решения этой проблемы. В самом деле, если протофеноменальные данности качественно отличны от состояний человеческого сознания, то возникает резонный вопрос: почему и как эти протофеноменальные данности или качества порождают квалитативный опыт? Решение «трудной проблемы» все равно остается чем-то совершенно неопределенным.

Чалмерс и сам крайне озабочен этим скачком от протофе- номенальных качеств к феноменальным, и он объявляет проблему объяснения трансформации одних в другие главной трудностью неорасселовской модели, которой он так симпатизирует. Он, правда, зачастую смещает акценты, утверждая, что основным препятствием здесь, собственно, является понимание того, как хаотичный протоопыт превращается в унифицированное человеческое сознание. Если бы все сводилось только к этому, трудности были бы устранимы. С одной стороны, мы знаем, что сознание далеко не так унифицированно, как может показаться: скорее уж оно модульно, с другой — та относительная унифицированность, которая в нем все же имеется, вполне объяснима функциональным единством организма. Другое дело, если речь идет о скачке от неизвестных протофеноменальных качеств к квалитативным состояниям, — здесь трудности его объяснения действительно могут оказаться непреодолимыми.

Между тем можно попробовать показать, что если вообще можно отстаивать теорию базовых протофеноменальных свойств, то это можно делать только при условии того, что они непознаваемы. Вариант, когда они признаются познаваемыми и родственными квалитативным состояниям, просто несостоятелен. Ведь если допустить, что физические свойства несамодостаточны в силу своей релятивности и бессубстанциальности, то нетрудно убедиться, что это должно быть справедливо и относительно квалитативных состояний. Физические свойства известны нам из опыта, а все опытные данности могут быть интерпретированы как особого рода квалиа. А это означает, что не только физические, но и квалитативные свойства и состояния нуждаются в какой-то основе. Ей могут быть неизвестные протофеноменальные качества, но никак не сами квалитативные состояния.

Можно, таким образом, заключить, что движение Чалмерса в сторону мистерианства Макгинна — закономерный процесс. Проблема, однако, в том, что мистерианская позиция, как мы видели, сама не является логически безупречной. Рассуждения о непознаваемых данностях вполне могут оказаться лежащими за гранью осмысленного.

Так или иначе, теперь мы уже не будем удивляться осторожному отношению Чалмерса к перспективам обсуждавшейся выше онтологической модели, как и тому, что он в какие-то минуты признает, что все решения плохи, но если выбирать из них самое вероятное, то выбор может пасть на эпифеноменализм, который, казалось бы, преодолевается неорасселовской моделью, признающей каузальную релевантность внутренних состояний на том основании, что без них, в частности, была бы невозможна физическая причинность. Внутренние проблемы этой модели нейтрализуют ее достоинства.