Трудная профессия: Смерть

— А каким образом потом объяснить, почему полсотни человек видели меня на поляне у костра, в то время как другие полсотни человек через полминуты в больнице за много километров от упомянутой поляны?

— Ничего эти три часа не решат, — не согласилась Лузза. — А просто незаметно переместиться, что бы оценить ситуацию и дать указания ты сможешь. В крайнем случае, обратимся к Элиремии или Оксаремии, они… давали и нам свои координаты, когда…эээ….

— Можешь не напрягаться с объяснениями, я знаю, что вы с ними общаетесь, — вздохнула я.

— Знаешь? — несколько смешалась Лузза.

— Луз, не глупи, это очевидно, — Каттер хихикнула.

— Тогда ты знаешь, что можешь ненадолго оставить нас.

— А деньги?

— У меня стипендия была отложена, я еще не отдала, к слову не приходилось. Там больше, чем нужно на поездку, — тихо сказала Танре.

Я вгляделась в ее бледное лицо. Работа в качестве сиделки при Джури была, конечно, очень тяжелой физически и морально, но Тане это, думаю, было на пользу. Она хоть немного переключилась на другие проблемы и сегодня вечером даже добровольно спустилась на ужин.

— Танюш, спасибо, но это твои деньги.

— Пожалуйста, поезжай, — так же негромко попросила она. — Мне они не нужны, а тебя порадуют. Мы справимся.

— Ладно, спасибо, — почти сдалась я. — Только посоветуюсь еще с Элиремией…

Старшая также одобрила мою поездку, пообещав приглядеть за девочками и наставницей. Сидя у нее на кухне в обнимку с кружкой кофе я делилась последними новостями и соображениями — мы с момента совместного дежурства толком не разговаривали.

— Баланс все ближе к грани, — с ней я могла позволить своему внутреннему отчаянию ненадолго выглянуть наружу. — А наставница последние дни без изменений. Врач почти прямым текстом говорит, что ситуация безнадежная. Я не знаю, как это сообщить девочкам и как принять самой…

— Ксюар, я бы очень хотела тебе помочь, но здесь остается только надеяться.

— У меня уже нет сил надеяться. Если она умрет, мне кажется, рухнет все.

— Не рухнет, ты не позволишь. И мы будем рядом.

— Я не только об этом.

— Я поняла.

Мы замолчали.

— Сколько вам лет? — спросила я.

— Сорок три.

— С виду от силы тридцать-тридцать пять…

— Мы не так быстро стареем, — пожала плечами она. — Хотя это требует от меня немалых усилий, признаю.

— Сколько вам было, когда вы стали старшей?

— Тридцать один. Да, я была взрослее тебя.

— А сколько сейчас Оксаремии?

— Точно не скажу, что-то около шестидесяти пяти. Почему ты интересуешься?

— Да вот задумалась, что ничего не знаю о своей наставнице, — грустно сказала я. — Пока она не оказалась в больнице, даже не догадывалась, что работает в банке, любит свечи и носит чулки, никаких колготок…

— Это ты как выяснила?

— Случайно, лазила по шкафам в поисках денег, — призналась я.

— Понятно. Насчет ее возраста могу просветить, Светларемии шестьдесят восемь лет, она немного старше Оксаремии. Вообще это норма, старшими становятся обычно в районе тридцати, если старшая будет наставницей, как правило, это лет через десять-пятнадцать… прибавь свой возраст.

— Разве не все старшие становятся наставницами? Я имею в виду таких старших, как вы, а не как я, конечно, — уточнила я.

— Нет, разумеется. Не каждая готова воспитать новое поколение, к тому же это поколение следует еще одеть и прокормить. Сама теперь понимаешь, не самая простая задача.

— Да уж… Спасибо за кофе, — я поднялась со стула. — К вопросу о прокорме… нужно возвращаться домой, моя очередь готовить ужин.

— Удачной тебе поездки. Загляни, когда вернешься.

— Хорошо, спасибо.

Утром в субботу я прощалась с девочками.

— Катюш, если что — сразу звони, на этих двух надежды нет, одна тихая паникерша, другая наслаждается прелестями депрессии, — отвела я Каттер в сторонку.

— Позвоню, не переживай. Отдохни хорошенько!

— Постараюсь, — я улыбнулась и обняла ее.

Катька у меня молодец. Вот из кого со временем должна получиться отличная старшая. Она ответственна, не склонна к лишним переживаниям, внимательна. Не будь она совсем малышкой, это она бы возглавила нас сейчас. Лузза тем временем деловито собирала мне пакет с продуктами. А вот она — отличный генерал мирного времени, обстоятельная и вдумчивая, заботливая и трудолюбивая. Без нее у меня бы ничего не получилось.

— Луз, оставь что-нибудь в холодильнике, я еду на шашлыки и вообще ни о чем таком тебя не просила!

Луззаремия непреклонно сунула мне пакет с едой.

— В дороге съешь. Ксюар, от тебя одни кости остались!

— Мне по долгу службы больше и не полагается, — пошутила я, сдаваясь и принимая пакет. — Спасибо. А где Танре?

— У себя в комнате была, вроде.

— Ясно, схожу к ней. Луз, последи за питанием младших, у тебя хорошо выходит. А то мы разоримся на обновлении гардероба.

— Хорошо, — улыбнулась она.

Я поднялась к Танремии, постучала и зашла. Танре сидела с учебниками за письменным столом и при виде меня робко улыбнулась.

— Ты зашла со мной попрощаться?

— А с кем же, остальные меня уважили, сами вниз спустились, — усмехнулась я, подходя к ней.

— Мне не хотелось мешать.

— Прихожая большая, уж нашли бы для тебя угол, — я крепко ее обняла и поцеловала.