Трудная профессия: Смерть

Скоро я убедилась, что нашли — как раз на моем пути. Полянка, которую я облюбовала для своих тихих вечерних посиделок, была освещена костром, вокруг которого сидели студенты с гитарами, напитками (в том числе строго запрещенными к употреблению в период практики) и едой. Меня заметили раньше, чем я успела скрыться и я сделала вид, что просто прохожу мимо.

— Ксюша, ты к нам не присоединишься? — вдруг громко спросила Анжела.

Разговоры стали заметно тише. Нет, ей обязательно сейчас ругаться?! Отпустите меня, я просто мирно уйду!

— Ты этого сильно хочешь?

— Почему нет? Садись с нами. Пиво будешь? — вкрадчиво спросила она, протягивая мне бутылку.

— Нет.

— А чего так? — ее глаза заблестели.

Я промолчала.

— С нами пить не будешь? — допытывалась Анжела. — Ты, наверное, занята. Хочешь тогда, с собой возьми, у нас много? — предложила она.

— Ладно тебе… — поморщилась Регина, но Анжела разошлась.

— Ксюша, ну ведь тебе же хочется?

— Мне ничего не хочется. — Сквозь зубы ответила я. — А вот чего тебе хочется, никак не могу понять, ты скажи, может помочь смогу?

— Да хватит уже вам обеим, девчонки. — Вмешалась Женя. — Ксеня, там плед свободный лежит, если хочешь, садись с нами, — впрочем, энтузиазма в ее словах не было.

Я покачала головой, развернулась и ушла в направлении своего домика. Лицо пылало и очень хотелось спрятаться под одеялом. И главное, обвинить опять некого… Я зашла в комнату, тут было темно и пусто, потому как все праздновали у речки. Вот почему меня понесло гулять сегодня и именно туда?! Сейчас бы спала себе спокойно. Хотя, если Анжела поняла, как меня можно больно задеть, в покое она меня все равно не оставит.

Мои опасения подтвердились. Анжела сменила тактику открытого противостояния на подпольную войну, фактически меня обезоружив. До этого она открыто со мной ругалась, что позволяло мне использовать в ответ силу матерного слова. Сама я ругаться не начинала, только отвечала на ее выпады, поэтому и однокурсники старались нас просто успокоить, не вставая ни на чью сторону. Теперь Анжела вела себя подчеркнуто дружелюбно, словно старалась наладить со мной отношения. А параллельно искала другие способы меня достать.

Через день после экватора я открыла свой термос и почувствовала резкий запах алкоголя, подмешанного к кофе. Содержимое термоса я выплеснула к недоумению одногруппников и перехватила взгляд стоящей неподалеку Анжелы, который нельзя было истолковать двояко. Это однозначно было дело ее рук, но открыто предъявлять претензии я не могла. Поэтому просто подошла и выдала в ее адрес непечатную фразу, вот только ответ получила сразу от всего присутствующего коллектива, ведь с их точки зрения я накричала на нее без повода. Коллектив ничего хорошего не обещал, мне стало ясно, что продолжай я в том же духе, и их нынешнее спокойно-снисходительное отношение быстро вернется к прежнему резкому неприятию. А это — мое отчисление с практики и много сопутствующих неприятных вещей.

Я попыталась ее игнорировать, но она не успокаивалась. При обходе у меня за кроватью нашли пустую бутылку из-под пива. Мне пришлось писать объяснительную записку, что не имею к обнаруженному никакого отношения. Не отчислили, потому что не было свидетелей моего непотребного поведения, но по лагерю пошли разговоры, что Мягкова принялась за старое и терпеть ее недолго осталось. На следующий день я нашла в тумбочке уже полную бутылку, которую тихо вынесла с базы и вышвырнула на помойку.

Вечером того же дня Дягилева как бы невзначай опрокинула на мою тетрадь с записями стакан сока, торопливо и демонстративно извиняясь. Я нервно и громко выругалась, она приняла обиженный вид, все снова приняли ее сторону. Подобное повторялось все чаще, отношение ко мне стремительно ухудшалось. Больше всего Анжеле пришелся по душе фокус с пустой тарой из-под алкоголя, которую она с маниакальной устремленностью расставляла на пути моего следования, словно мины. Новые объяснительные, выговоры от педагогов, косые взгляды и перешептывания однокурсников. Периодически не выдерживая и набрасываясь на Дягилеву, я только подливала масла в огонь. Что делать, я не знала.

На девятнадцатый день пребывания наша группа сдала отчетные материалы Германовой и я вместе со всеми обзавелась вторым зачетом. Перед его получением мы сдавали оборудование и убирали свою учебную комнату.

— Ну что, докладную-то будем писать? — услышала я шепоток, когда протирала доску.

— Да, давайте. Достала уже, ненадолго ее хватило.

— Дягилева, конечно, тоже Ксению заводит…

— Жень, да Анжелка ничего такого не делает, а эта придурочная с катушек съезжает по любому поводу и без него.