Трудно быть богом. Хищные вещи века

— Давно пора, — сказал я.

— Я их к себе не пускаю,- продолжал бармен, все более оживляясь. — У меня глаз острый. Он еще только к двери подходит, а я уже вижу: интель. Ребята, говорю,интель идет! А ребята у нас как на подбор, сам Дод каждый вечер после тренировок у меня сидит. Ну, он, значит, встает, встречает этого интеля в дверях,и не знаю уж,о чем они там беседуют,а только налаживает он его дальше. Правда, иной раз они компаниями бродят. Ну, тогда, чтобы, значит, скандала не было, дверь на стопор, пусть стучаться. Правильно я говорю?

— Пусть,- согласился я. Он мне уже надоел. Есть такие люди, которые надоедают необычайно быстро.

— Что — пусть?

— Пусть стучатся. Стучись, значит, в любую дверь.

Бармен настороженно посмотрел на меня.

— А ну-ка, проходите,- сказал вдруг он.

— А может, значит, по стопке? — предложил я.

— Проходите, проходите,- повторил он.- Вас здесь не обслужат.

Некоторое время мы смотрели друг на друга. Потом он что-то проворчал, попятился и задвинул за собой стеклянную дверь.

— Я не интель, — сказал я. — Я бедный турист. Богатый!

Он глядел на меня,расплющив нос на стекле.Я сделал движение, будто опрокидываю стаканчик. Он что-то сказал и ушел в глубину заведения. Было видно,как он бесцельно бродит между пустыми столиками. Заведение называлось «Улыбка». Я улыбнулся и пошел дальше.

За углом оказалась широкая магистраль.У обочины стоял огромный,облепленный заманчивыми рекламами грузовик-фургон.Задняя стенка его была опущена,и на ней, как на прилавке, горой лежали разнообразные вещи: консервы, бутылки, игрушки, стопы целлофановых пакетов с бельем и одеждой.Двое молоденьких девчушек щебетали сущую ерунду, выбирая и примеряя блузки. «Фонит», — пищала одна. Другая прикладывая блузку так и этак,отвечала: «Чушики, чушики, и совсем не фонит». — «Возле шеи фонит».- «Чушики!» — «И кресток не переливается…» Шофер фургона, тощий человек в комбинезоне и в черных очках с мощной оправой, сидел на поребрике, прислонившись спиной к рекламной тумбе. Глаз его видно не было, но, судя по вялому рту и потному носу, он спал. Я подошел к прилавку.Девушки замолчали и уставились на меня, приоткрыв рты. Им было лет по шестнадцати,глаза у них были как у котят- синенькие и пустенькие.

— Чушики, — твердо сказал я. — Не фонит и переливается.

— А около шеи? — спросила та, что примеряла.

— Около шеи просто шедевр.

— Чушики,- нерешительно возразила вторая девочка.

— Ну, давай другую посмотрим,- миролюбиво предложила первая. — Вот эту.

— Вот эту лучше, серебристую, растопырочкой.

Я увидел книги. Здесь были великолепные книги. Был Строгов с такими иллюстрациями,о каких я никогда и не слыхал. Была «Перемена мечты» с предисловием Сарагона.Был трехтомник Вальтера Минца с перепиской.Был почти весь Фолкнер, «Новая политика» Вебера, «Полюса благолепия» Игнатовой, «Неизданный Сянь Ши-куй», «История фашизма» в издании «Память человечества». Были свежие журналы и альманахи, были карманные Лувр, Эрмитаж, Ватикан. Все было."И тоже фонит…»- «Зато растопырочка!»- «Чушики…» Я схватил Минца, зажал два тома под мышкой и раскрыл третий.Никогда в жизни не видел полного Минца. Там были даже письма из эмиграции…

— Сколько с меня? — воззвал я.

Девицы опять уставились. Шофер подобрал губы и сел прямо.

— Что? — спросил он сипловато.

— Вы здесь хозяин? — осведомился я.

Он встал и подошел ко мне.

— Что вам надо?

— Я хочу этого Минца. Сколько с меня?

Девицы захихикали. Он молча смотрел на меня, затем снял очки.

— Вы иностранец?

— Да, я турист.

— Это самый полный Минц.

— Да я же вижу,- сказал я.- Я совсем ошалел, когда увидел.

— Я тоже, — сказал он. — Когда увидел, что вам нужно.

— Он же турист, — пискнула одна из девочек. — Он не понимает.

— Да, это все без денег,- сказал шофер.- Личный фонд. В обеспечение личных потребностей.

Я оглянулся на полку с книгами.

— «Перемену мечты» не видели? — спросил шофер.

— Да, спасибо, у меня есть.

— О Строгове я не спрашиваю. А «История фашизма»?

— Превосходное издание.

Девицы опять захихикали. Глаза у шофера выкатились.

— Бр-рысь, сопливые! — рявкнул он.

Девицы шарахнулись. Потом одна вороватым движением схватила несколько пакетов с блузками,они перебежали на другую сторону улицы и там остановились, глядя на нас.

— Р-р-растопырочки!- сказал шофер. Тонкие губы его подергивались. — Надо бросать всю эту затею. Где вы живете?

— На Второй Пригородной.

— А, в самом болоте… Пойдемте, я отвезу вам все. У меня в фургоне полный Щедрин,его я даже не выставляю, вся Библиотека классики, вся «Золотая библиотека», полные «Сокровища философской мысли»…

— Включая доктора Опира?

— Сучий потрох,- сказал шофер.- Сластолюбивый подонок. Амеба. Ну его в штаны!… А Слия вы знаете?

— Мало,- сказал я.- Он мне не понравился. Неоиндивидуализм, как сказал бы доктор Опир.

— Доктор Опир вонючка,- сказал шофер. — А Слий — это настоящий человек. Конечно, индивидуализм. Но он по крайней мере говорит то, что думает, и делает то, о чем говорит…Я вам достану Слия… Послушайте,а вот это вы видели? А это?

Он зарывался в книги по локоть. Он нежно гладил их, перелистывал, на лице его было умиление.