Трудно быть чёртом

– И это правда, – признал Игорь. – Половина-не половина, но в богеме девушки иногда попадались очень… липучие. Послать их подальше мне не позволяло воспитание… да и из образа выходить не стоило. Я привозил их к себе домой… и у них были восхитительные ночи. Им снились дивные сны о большом сексе. Уж на это моего владения Искусством вполне хватало. Утром они уходили счастливые… добились своего.

– И не стремились к продолжению? – не поверила Настя.

– Стремились, конечно, – вздохнул он. – Но тут уж отшить и без всякого искусства несложно. Я, как вы, наверное, прочитали на форумах, не любитель продолжительных связей…

– Бедный вы бедный, – рука Насти чуть было не коснулась его волос, но в последний момент отдёрнулась. – Скажите, а вот этот ваш вид – он настоящий? Вы, Гарран Миарху, действительно так выглядите? Или тоже прикрытие?

– Да как вам сказать, – замялся Игорь. – Видите ли, был действительно такой малоизвестный московский журналист Игорь Ястребов. Пять лет назад он попал в автокатастрофу и погиб. Наши воспользовались ситуацией, Ястребова подменили мною прямо в морге. Тут ещё и повезло – мы действительно с ним довольно похожи, одинаковое телосложение… а с помощью Искусства чуть изменили черты моего лица. Во мне все и стали видеть Игоря Ястребова. Тем более, близких родных у него нет, рос в семье матери-одиночки, единственный ребёнок, мать умерла за год до его гибели… Есть дальние родственники где-то на Урале, но они последний раз видели Игорька в пятилетнем возрасте. Женат Игорёк тоже не был, с девушками поддерживал примерно тот же стиль отношений, что и… скажем так, после. На паспорте фотография двадцатилетнего… Коллеги-журналисты знали, что полгода Ястребов валялся по больницам, что сшивали его буквально по кусочкам… после этого мельчайшие отличия вряд ли кто заметил…

– А вы можете… – замялась Настя, – показать настоящее лицо?

– Только на несколько секунд, – предупредил Игорь. – Иначе наведённый образ отклеится.

Он закрыл глаза, задержал дыхание. Вызвал знак «Зеркало вод», сосредоточился…

– Спасибо, – вежливо поблагодарила Настя. – Верните назад. Раньше, по-моему, было лучше.

– Уж какой есть, – Игорь попытался подбавить в голос обиду, но не вышло.

– Значит, истинный дариец, – подытожила Настя. – Ладно, я всё поняла. Вернее, не всё. Вы много чего интересного рассказали – кроме самого главного. В чём именно заключается ваша работа? Каким способом вы обеспечиваете безопасность своего мира? Ведь Федя… – не договорила она.

Всё её, казалось, прочно обретённое спокойствие потекло, как тушь от слёз.

– Что ж, Настя, – вздохнул Игорь, – я отвечу. Мог бы и не говорить, сослаться на служебную тайну, но это было бы нечестно. Так вот. Мы не только отслеживаем людей, способных пробить коридор на нашу сторону. Это лишь, так сказать, надводная часть айсберга. Гораздо важнее, что случится, если такой коридор всё же пробьют. Кто к нам попадёт? Приземлённые, скучные обыватели – или люди высоких устремлений, живущие некими глубокими смыслами… Такие наиболее опасны, потому что их ум сильнее прогибает мироздание. Один Эйнтшейн, условно говоря, весит больше, чем миллион тинейджеров, чьи интересы – пиво, секс и компьютерные игрушки.

– То есть вы боитесь, что такие люди попадут к вам? – поняла Настя. – И заранее устраняете их?

– Мы не только их самих боимся, – терпеливо разъяснил Игорь. – Понимаете, такой человек – он как факел, от него могут загораться и другие. Те самые другие, которые придут к нам и принесут свои смыслы. Поэтому мы таких светящихся людей гасим.

– Из гранатомёта? – мрачно поинтересовалась Настя.

– Зачем же? – улыбнулся Игорь. – Мы действуем гораздо тоньше. Пусть человек и дальше себе живёт, пусть он будет, по возможности, здоров и счастлив, но перестанет светиться… перестанет жить высокими смыслами. Ну, или хотя бы добиваемся, чтобы никто ему больше не поверил. Поймите, мы не хотим вреда вашей стороне. Мы не диверсанты, не оккупанты. Мы дари. Живите спокойно и счастливо, стройте дома, сажайте яблони, воспитывайте детей, смотрите телевизор, ходите на футбол, играйте в стратегии и стрелялки… Ладно даже, развивайте себе науку, запускайте космические станции, стройте адронные коллайдеры… только, пожалуйста, не суйтесь куда не надо. Иначе и нашу сторону погубите, и с вашей то же самое случится… если с нашей стороны к вам хлынут толпы подзаботных… или, что вероятнее, дикие племена, у нас их много, мы отражаем их агрессию, но не пытаемся приручить… тому есть немало причин. Взять хотя бы…

– Стойте! – перебила его Настя. – Мне неинтересно про племена. Мне другое интересно – вы, значит, ради своей безопасности изничтожаете наших лучших людей? Тех, кто хоть как-то светит в наших потёмках? Втираетесь к ним в доверие, а потом – удар в спину? Загубленная репутация, опустошённая душа, дочиста стёртая память… так? Я сейчас даже не из-за Феди, я вообще!

Оказалось, в ярости она не краснеет, а бледнеет. И зелень в глазах тает, остаётся только звенящая сталь.