Трудно быть львом

Они сгрудились вокруг стола, и я тотчас воспользовался этим — схватил длинноносого зубами, спрыгнул со стола и быстро потащил его к двери. Потом мощным ударом лапы разбил дверь и выскочил из зала. Он пытался сопротивляться — махал руками и ногами, пробовал лягаться, — но все его усилия напоминали мне сопротивление детей, которые тоже размахивают руками и ногами и напрасно орут, когда родители несут их куда-то. Я закрыл ему рот левой лапой и побежал с ним наверх. Я слышал, как мои преследователи бегут по ступеням вниз. Они были уверены, что я попытаюсь выбежать из здания. Забыли, что я — властелин крыш. Здание было пусто, во всяком случае, нигде поблизости не слышались человеческие голоса. Это было, по-видимому, служебное здание, из тех, которые к вечеру пустеют. Я подумал было взломать одну из дверей, но вспомнил о системе сигнализации — она может отреагировать на мой удар, и тогда меня разыщут. Я поднялся на последний этаж. Дверь на крышу была заперта. Я рискнул и взломал ее, надеясь, что эта дверь не имеет сигнализации. Я не помнил, на сколько этажей я поднялся со своей ношей. Звуков погони за собой я не слышал, да и после того, как дверь с грохотом распахнулась, никто вроде бы не бросился на шум. Я выскочил на крышу и свалился с ног, как после тяжелой изнурительной работы. Длинноносого ученого я положил рядом, по-прежнему закрывая ему рот лапой. Он стал показывать мне знаками, что задыхается. Я приподнял лапу. Он судорожно втянул воздух. Видно, моя лапа закрывала ему не только рот, но и нос.

— Ты намерен убить меня? — спросил он.

Я отрицательно покачал головой.

— Я только хотел проверить… — он перевел дыхание —… хотел проверить… это очень важно для науки, для человечества…

Я кивнул головой. Он был поражен.

— Ты хочешь сказать… ты хочешь сказать, что не возражаешь?

Я освободил его. Он сел и попытался заправить рубаху в брюки. Я распластал на полу свою дощечку и, не сводя с него глаз, нацарапал когтем:

ДА. ПРИ УСЛОВИИ.

В темноте ему трудно было прочесть, что я написал. Он стал лихорадочно рыться в карманах, потом нашел зажигалку и при свете ее слабого пламени с явным волнением прочел мои каракули.

Вы спросите, почему я согласился? Просто потому, что тоже хотел знать, как я превратился во льва.

Все дальнейшее было делом техники. Из-за перебоев с электричеством меня вернули в мой отель, попутно непрерывно извиняясь. Потом потребовалось согласование с телекомпаниями, чтобы операция, а главное, анестезия не помешали съемкам. И наконец, был назначен врач, которому предстояло наблюдать за ходом операции и определять границы хирургического вторжения в мое тело.

Мы не вернулись на место похищения. Операция была проведена в больнице, и о ней сообщалось по всем средствам связи. Однако результаты оказались неоднозначными и как нельзя более странными. Я думаю, что пройдет еще немало лет, прежде чем ученые расшифруют эти результаты. А до тех пор мне и всем другим заинтересованным лицам, видимо, не суждено удовлетворить свое законное любопытство.

Глава одиннадцатая Трудно быть львом

Прошел еще один год. Кто бы поверил, что я расстанусь со своим человеческим обликом на такое долгое время из-за дурацкого желания побыть львом?! Детская мечта, попросту желание быть большим и сильным. А сейчас телевизионные сериалы, куда меня все еще приглашали играть роль того или иного льва, наводили на меня смертельную скуку, буквально до отвращения. Съемки фильма, о котором мы когда-то договорились с американской кинокомпанией, уже закончились. Возможно, это был хороший фильм, но не для меня. Дети продолжали писать мне письма, но я попросил Цвику отвечать им от моего имени. Мне все надоело.

Почти два года прошли с тех пор, как я в последний раз был человеком и лежал вечером в своей кровати, ничего и никого не опасаясь. У меня была смешная и забавная мама, странная собака, много друзей, работа, которая в ту пору вызывала у меня отвращение, но по которой я сейчас скучал. Подниматься каждое утро под звон будильника казалось мне теперь мечтой, которая уже никогда не осуществится.

Я чувствовал себя безнадежно одиноким, и это чувство росло с каждым днем, с каждой неделей. Цвика пытался мне помочь. Приглашал к нам разных интересных людей. Но что с того, если я не мог с ними разговаривать, не мог открыть им свое настоящее, человеческое «я»? Иногда мне казалось даже, что у меня его и не было. Что, может быть, я всегда был львом. Эта мысль начала все больше беспокоить меня. Особенно по ночам. Мне снились ужасные сны, которые подтверждали, что я никогда не был человеком, а мой человеческий облик — лишь что-то вроде иллюзии. И я просыпался в страхе и так жутко рычал, что Цвике пришлось сделать в нашем номере звукоизоляцию из-за жалоб соседей.