Трудно быть солнцем

Когда она открыла глаза, пели птицы и ярко светило солнце. Часы показывали три четверти второго. Юлия подскочила. Неужели она проспала почти до двух часов дня? Но этого не может быть! С ней такого никогда не бывало!

Виктория Карловна, улыбаясь, заглянула в спальню. Заметив, что ее постоялица проснулась, директриса произнесла, подходя к кровати:

– Доброе утро, соня! Я вижу, что вы провели за чтением дневника большую часть ночи, не так ли? Я и сама проглотила его за один раз, не отрываясь…

– Вы правы, Виктория Карловна, – ответила Юлия, потягиваясь. Она ощущала, что сон придал ей силы. В животе заурчало. Крестинина почувствовала сильный голод.

– Вы хорошо себя чувствуете, деточка? – заботливо спросила Виктория Карловна. – Завтрак, который, впрочем, можно назвать обедом, давно ждет вас. Я не решилась вас будить. Поднимайтесь – или вы еще хотите отдохнуть?

– О нет! – воскликнула Юлия.

Она ощущала себя выспавшейся. Она прошла вслед за Викторией Карловной в небольшую гостиную, обставленную чрезвычайно уютно. Олянич приготовила ароматный чай и вкусный вишневый пирог. Юлия набросилась на него.

– Вижу, вы и в самом деле проголодались, – сказала, вздохнув, Виктория Карловна. – Ну, что можете сказать по поводу записей моей бабки?

– Очень и очень интересно, – ответила Крестинина. – У вашей бабки был несомненный литературный талант.

Олянич уселась в глубокое вольтеровское кресло и ответила:

– Да, вы правы. Елена Карловна была многосторонней личностью, однако никогда не увлекалась гуманитарными науками, ее больше прельщала математика, биология и химия. Эти записи, так сказать, проба пера, не более того….

– Они меня захватили, – призналась Юлия. – Но где же продолжение, мне так хочется узнать, что было дальше…

– Представляете, и мне тоже! – простонала Виктория Карловна. – Я последние двадцать лет, с тех пор как обнаружила этот дневник в архивах музея, только об этом и мечтаю. Теперь вы понимаете мое нетерпение, Юленька? Где-то находится вторая часть, в которой моя дорогая бабушка продолжает расследование, где она описывает свою встречу с убийцей, именующим себя Садовником…

– Если дневник находится у Почепцова, то он не имеет права скрывать его от вас, – заметила Юлия. – Какой удивительно вкусный пирог, Виктория Карловна. Вы настоящая кулинарка, вы так прекрасно готовите!

Польщенная искренним комплиментом, директриса расплылась в доброй улыбке.

– Это наследственное. Моя бабка, Елена Карловна, тоже на досуге увлекалась приготовлением вкусных яств, и мой отец, Карл Степанович, проводил большую часть свободного времени у плиты. Вы не поверите, но в нашей семье именно он, а не моя матушка, готовил соленья на зиму.

– Виктория Карловна, вы как-то упоминали, что ваша бабка стала жертвой несчастного случая, – сказала Крестинина, беря уже третий кусок пирога. – Но…

Энергично закивав головой, Олянич прервала ее:

– Я понимаю, к чему вы ведете, деточка. Да, я говорила, что не верю в этот несчастный случай. Это было несомненное убийство, поверьте мне, хладнокровное убийство! Мою бабку с зияющей раной в черепе обнаружили за городом. Это произошло 9 октября 1916 года. К тому времени она была мертва несколько часов. Погода была ужасающей, разыгралась страшная буря. Когда непогода улеглась, была найдена лошадь моей бабки, которая паслась неподалеку, а также искореженная повозка. Дело о ее смерти кто-то решил замять. Городские власти, напуганные «цветочными убийствами», отказались признать, что Елена Карловна стала очередной жертвой. Садовник устранил ее, потому что она вплотную приблизилась к разгадке или даже разгадала эту мрачную тайну… Они заявили, что в результате бури повозка, которой управляла моя бабка, налетела на камень, или ветку, или что-то подобное, произошел несчастный случай, в результате которого Елена Карловна и умерла. Но скажите, деточка, разве вы верите в это?

– Нет, – сразу же ответила Юлия. Виктория Карловна была права. Ни о каком случайном стечении обстоятельств и речи быть не могло. Это было убийство. Елена Карловна стала жертвой убийцы.

– И представляете, следующим утром, 10 октября, было обнаружено тело молодого князя Феликса Святогорского. Он покончил жизнь самоубийством, пустив себе пулю в лоб. Револьвер лежал рядом. Он застрелился во дворце, в княжеских оранжереях. Это о многом говорит… Так как старый князь бежал под Новый год, прихватив невестку и внука, а также почти все бумаги, чемоданы с драгоценностями и прочим ценным скарбом, а убийства более не возобновились, то все решили – виновник происходящего именно Феликс-младший…

– Мне почему-то в это не верится, – сказала Юлия. – Ваша бабка пишет о Феликсе Святогорском с симпатией. Он произвел на меня впечатление человека безвольного и склонного к сладострастию…

– Таким он и был, – ответила Виктория Карловна. – Деточка, хотите еще пирога? Нет, вы точно уверены? Беспокоитесь за свою фигуру? Ну, я рада, что вы не голодны. Вы должны хорошо питаться, чтобы набраться сил.

– А где похоронили Елену Карловну? – спросила Крестинина.

Олянич сказала:

– На местном кладбище. Хотите навестить могилу?