Трудно украсть бога

Но тем не менее оставались еще женщины, с которыми жил Чайкин и которые могли иметь к этому отношение. Ведь часть драгоценных уборов икон так и не была найдена. Все вместе составляло едва ли треть. И даже если учесть, что определенную часть воры могли успеть продать, тем не менее значительная часть добычи бесследно исчезла. Чутье подсказывало, что был кто-то еще… Кто-то, кого мы упустили. Возможно, единственный, кто смог бы сообщить точно, что стало с иконами…

Арестованный Комов ничего толкового не говорил, от всех обвинений отказывался. Утверждал, что ничего не знает, а Чайкина знает, но ни в каких делах с ними не участвовал. Одна надежда на очную ставку.

Я отправился с арестованным обратно в Казань, так же как это было и с Чайкиным. И в пути, как это часто со мной бывает, мне пришла в голову одна мысль. Если мне удастся ее осуществить, то, возможно, это прольет свет на судьбу святыни.

Со сторожем Захаровым, кажется, разобрались. Это заняло чуть ли не две недели постоянных поисков новых свидетелей, допросов и даже очных ставок, но теперь старик выбрался из той ямы, в которую его завели несколько слов одной маленькой девочки.

Действительно, подтвердилось, что его видели здоровающимся за руку с Чайкиным и Комовым во время их случайной встречи в центре города. Нашлись еще двое свидетелей, которые их опознали. Этого было более чем достаточно, чтобы арестовать Захарова.

Дед был так растерян, что мне стало его жаль. Допрос провели сразу же, но старик упорно запирался. Выглядело это так неприятно и ненатурально, что мне даже захотелось вмешаться. После того как официальный допрос был завершен и деда отвели в камеру, я обратился к Панфилову с просьбой о дозволении поговорить с подозреваемым с глазу на глаз.

Начальник мой тоже понимал, что дед ведет себя неразумно и к тому же мешает нам разобраться в происходящем. Так я получил разрешение на свидание с Захаровым без лишних глаз и ушей.

Старик не ожидал гостей в своей камере, и, войдя, я увидел, как он украдкой вытирает грязным рукавом слезы. Мне стало неловко – начало вышло не слишком располагающее к откровенности, но поворачивать назад было нельзя.

– Дед Федор, ты не волнуйся, я с тобой поговорить пришел. Сам, без начальников.

Старик бросил на меня быстрый взгляд и отвернулся.