Трудное счастье

Что же будет, когда они вместе поедут на запад? – подумал он. При одной мысли о долгих темных ночах, проведенных в ее обществе, под луной, он снова ощутил, как разгорается желание. Сколько дней займет это путешествие? Сколько миль им предстоит преодолеть бок о бок? Если путь их лежит не в Риас-Альтас, куда же тогда? Возможно, на юг в порт Риас-Бахас? Или в многолюдный, загруженный порт Виго?

Сон повлиял на него удивительным образом. Люсьен сразу утратил прежнюю уверенность в себе. Скорее всего, потому, что понимал – тому, что явилось в сновидении, никогда не бывать, и все же в глубине души ему очень хотелось бы, чтобы сон оказался вещим.

Тут Люсьен пожалел, что на столике у кровати нет бренди, там стоял только приготовленный Алехандрой напиток – вода с апельсиновым соком, медом и мятой. Он взял графин и отпил большой глоток. Постепенно страстный жар спал. Люсьен снова потянулся к столику и надел на палец перстень с гербом, который носил всю взрослую жизнь. Он был рад, что кольцо к нему вернулось. Потом взял газету и посмотрел на дату.

Первое февраля. День рождения его матери. Впрочем, семья считает Люсьена погибшим и вряд ли в их доме в этом году царит праздничное настроение. Люсьен достал из-под подушки нож и положил его на столешницу. Стрелки настенных часов показывали почти четыре. В доме стояла тишина. Люсьен понимал, что больше не заснет.

Он постарался как можно точнее воссоздать в памяти карты Испании, лежавшие в его седельной сумке во время долгой дороги на север, к морю. Он и его люди сделали много зарисовок, измеряли расстояния, исследовали топографию местности, отмечали ущелья и тропы, по которым можно было пройти, реки, мосты и уровень воды. Многое из этого Люсьен устанавливал лично, когда они переходили горы. На полях он записывал пояснения и личные наблюдения.

Но, увы – после встречи с французскими солдатами драгоценная папка была утеряна. Во всяком случае, Люсьен не видел ее с того дня, когда лежал раненый на поле боя над городом Ла-Корунья. Пожалуй, многое он мог бы восстановить по памяти, и все же утрата таких ценных сведений была весьма ощутима. Без знания местности британской армии придется руководствоваться неточными и устаревшими сведениями, а значит, рисковать во время каждого перехода и преодолевать трудности, которых можно было избежать.

И тут Люсьен услышал, как открывается дверь. На этот раз на пороге стоял парень по имени Томеу и внимательно глядел на него.

– Надо поговорить, англичанин.

Вблизи Томеу выглядел еще моложе, чем поначалу показалось Люсьену. Осторожно закрыв за собой дверь, Томеу на некоторое время замер на месте, будто прислушиваясь.

– Прошу прощения за то, что пришел посреди ночи, капитан, но через час я уезжаю на юг, а до этого хотел бы кое-что вам сказать. Шел мимо вашей комнаты, поглядел на щель под дверью и увидел, что у вас все еще горит свеча. Вот и решил проверить на всякий случай – вдруг не спите?

Люсьен кивнул. Уголки рта Томеу чуть-чуть приподнялись, и эта едва заметная улыбка преобразила обычно угрюмое лицо.

– Сеньор, мое имя Бартоломеу Диего де Бетанкур, и я друг Алехандры.

Произнеся эту фразу, Томеу замолчал, выжидательно глядя на Люсьена.

– Да, я вас узнал. Это вы уложили меня, раненного, на холщовые носилки.

– Откровенно говоря, я это сделал не по своей воле. Считал, что лучше вам умереть. Но Алехандра настояла, чтобы мы подобрали вас и принесли сюда. Будь моя воля, там же на месте вонзил бы вам нож прямо в сердце и покончил с этим делом.

– Понимаю.

– Сомневаюсь, сеньор. Вряд ли вы отдаете себе отчет, какая опасность грозит Алехандре с тех пор, как на гасиенде появились вы. Откуда вам знать, как дорого ей может стоить ваше спасение? Эль Венгадора обуревают свои внутренние демоны, и он может быть беспощаден, если кто-то встанет на его пути.

– Даже родная дочь?

Этот вопрос спровоцировал поток изощренных испанских ругательств.

– Энрике Фернандес будет сидеть на этой гасиенде до конца дней, варясь в собственном соку и упиваясь горечью и ненавистью. И если Алехандра останется с отцом, ее постигнет та же судьба. Увы, упрямством она не уступает ему. К тому же у Фернандеса есть враги, готовые нанести удар, когда он меньше всего этого ожидает, да и завистников у такого влиятельного человека тоже хватает.

– Мне показалось или вы сами были бы не прочь оказаться на его месте?

Молодой человек отвернулся.

– Алехандра говорила, что вы на удивление проницательны и умеете читать мысли, которые собеседник хотел бы скрыть от всех. Предупреждала, что вы даже опаснее, чем ее отец, и, если задержитесь здесь еще на некоторое время, он быстро поймет это и прикажет вас убить.

– Алехандра так сказала?

– Именно. Хочет, чтобы вы уплыли как можно скорее.

– Знаю.

– Она желает вам добра.

Люсьен промолчал, и Томеу продолжил:

– Для меня эта женщина как сестра. Если причините ей вред…

– И в мыслях не было.

– Я вам доверяю, капитан, и только по этой причине я здесь. Вы ведь тоже по-своему влиятельны и сильны, верно? Достаточно сильны, чтобы защитить Алехандру?

– Думаете, Алехандра примет мое покровительство?