Трудное счастье Калипсо

– Ну как? Эркюль Пуаро имел странные усы, Шерлок Холмс играл на скрипке…

– Я тебя понял, можешь не продолжать. Не знаю, нужно ли это. Но подумаю…

Результатом раздумий стал хвостик вяленой рыбки, торчащий изо рта с правой стороны. Боев рыбу любил во всех видах, и в соленом тоже. Новая привычка была «пахучая», но следователь решил, что это, во-первых, оригинально, а во-вторых, несколько сбивает с толку опрашиваемых и допрашиваемых. Мирко косился, но молчал. На вопросы интересующихся он отвечал, что рыба – это фосфор, а фосфор необходим для умственной деятельности. Объяснение было дурацкое, но что еще скажешь, когда твой начальник пахнет, как грузчик рыболовецкого сейнера.

Эта ночь в отеле благодаря стараниям следователя превратилась в фантасмагорию с участием ряженых в ночных рубашках, пижамах, шлафроках и весьма сексуальных пеньюарах. Свои ночные одежды отдыхающие пытались маскировать, но все равно помощник Мирко сидел весь в испарине – количество загорелых соблазнительных тел в неглиже превышало все разумные пределы. Записанные его неровным почерком свидетельские показания могли служить ярчайшей иллюстрацией всех околофрейдистских теорий. На вопросы, задаваемые с поистине иезуитским искусством, следователь получал ответы, похожие как однояйцевые близнецы. Все, как один, утверждали, что ничего и никого подозрительного в отеле не видели, что друзья и соседи никуда не отлучались и никто не жаловался на исчезновение человека. Ну а что касается мелких ссор и конфликтов – понятное дело, все это имеет место, поскольку вино и пиво здесь льются рекой. Слушая это все, следователь Боев проглотил уже пять рыбьих хвостов, один раз подавился, выпил две бутылки минеральной «Рыльской» и в конце концов отправил весь отель спать.

– Все проблемы из-за неточности переводов, – объяснил он громко свой неуспех.

Когда отдыхающие разошлись, Боев решил посчитать опрошенных туристов и сверил это число со списком отдыхающих у портье. Выяснилось, что людей в отеле больше. Более того, из списка нельзя было понять, кто в каком номере живет. Подобные нарушения были не редкостью – не секрет, что персонал зарабатывал на освобождающихся номерах, но сейчас это все существенно затрудняло работу следователя. Зловеще глядя на представителя администрации отеля и заодно на Мирко, Боев еще раз потребовал прекратить устроенную им самим «ночную вакханалию» и пригласил к себе еще раз фрау Шланге.

– Может, до утра подождем? Она – дама пожилая, – зевая, заметил Мирко.

– Вот именно, что пожилая, – отрезал Боев, – у пожилых бессонница, неуемное любопытство и жажда приключений. Она будет только счастлива. И переводчика сюда давай опять…

Действительно, фрау Шланге была чрезвычайно бодра. Она спустилась вниз в длинном байковом халате, из-под которого виднелись оборочки ночной рубашки. В руках у нее была сумочка, на груди висел огромный бинокль.

– Зачем это вам? – Боев указал на оптический прибор.

– Не хотелось в номере оставлять, вещь дорогая, могут украсть, – произнеся последнее слово, фрау Шланге вдруг смутилась – получалось, что она обидела сидящего перед ней представителя правоохранительных органов, – вы, понимаете, бывает иногда, даже если…

– Бывает. Иногда… – великодушно согласился Боев. – Можете ли вы еще раз повторить вашу историю?

– Это не моя история, это то, что я видела собственными глазами.

– Ну да, ну да. Что вы видели?

Фрау Шланге на минуту задумалась, а потом точь-в-точь, вплоть до мельчайших подробностей повторила свой рассказ. Боев смотрел на сонного переводчика и понимал, что больше выжать из этой бабки нельзя. «Начнет сочинять, я с таким уже сталкивался», – подумал следователь. Он знал, как порой свидетели что-то домысливают и начинают выдавать когда-то прочитанное за реально происшедшее. Фрау Шланге терпеливо смотрела на Боева.

– Хорошо, спасибо вам, идите спать. – Боев привстал, прощаясь с дамой.

– Я могу еще с вами поговорить, – произнесла фрау Шланге. Она, как и предсказывал Боев, действительно страдала бессонницей, неуемным любопытством и жаждой деятельности. Сейчас пенсионерка была на седьмом небе от счастья и уже представляла, как будет рассказывать этим «глупым воронам» о своем приключении в далекой стране Болгарии. «Впрочем, вороны, они и есть вороны, не поймут ведь ничего. А вот был бы жив герр Хамстер, он бы оценил», – фрау Шланге нежно погладила бинокль.

– Да нет, еще раз спасибо, вы и так нам помогли…

– А вы одежду уже нашли? Ведь по меткам прачечной можно сразу найти человека…

Боев, Мирко и переводчик переглянулись. Первые два подумали, что это только в Германии можно по меткам найти человека, а в Болгарии это сделать сложно. И потом, не факт, что эти вещи вообще сдавались в стирку. Их могли стирать дома…

– А какая одежда была?

Фрау Шланге, подбоченившись, пустилась в подробный рассказ. Тема одежды была ей близка – как-никак когда-то она была портнихой.