Трудное счастье мое (СИ)

Андрей машинально завертел головой, отказываясь от "заманчивого" предложения, но от моего опытного материнского взгляда не укрылся разгорающийся интерес в его глазах. Вот она, загадочная детская душа, — стоит кому-то показать пример, и уже не так и страшно.

Со взрослыми такое не всегда работает, как со мной сейчас. Я даже не могла толком сформулировать свои ощущения от невероятного преображения Артема. Мозг вовсю отнекивался и не желал признавать переданную глазами информацию. Это неправда, так не бывает, не может такого быть. Сказки, фантазии, небылицы, кино, в конце концов. Но никак не реальность.

Волк с хохочущей Сашей на спине, тем временем, обошел качели по кругу и опять остановился напротив. Его глаза смотрели внимательно и немного заискивающе, зверь будто извинялся, и я даже почувствовала себя неудобно перед ним. В самом деле, если не брать во внимание то, что внутри волка где-то уместился целый Бесстужев, сам пушистик производил впечатление милого и воспитанного животного.

Дети давно убежали в дом клянчить у Любы печенье, садовник собрал инструменты и ушел по своим делам, здоровяк тоже куда-то делся, а я все смотрела на волка, а он смотрел на меня и смешно двигал бровками.

— Ну… кхм… - откашлялась я. — И что дальше? Я поняла — ты и правда волк.

Это признание далось мне нелегко, но какие ещё были варианты?

Зверь радостно взметнул хвостом, вздернул морду вверх и выразительно взвыл, выражая восторг, после чего забежал за качели и, прежде чем я успела оглянуться, чтобы посмотреть чем он там занят, мужская рука протянулась над моим плечом, сцапала светло-серый плед и исчезла.

— Я рад, что мы с тобой это выяснили. — Обернутый пледом на манер римской тоги Артем опять уселся рядом. — Не очень приятно знать, что ты считаешь меня сумасшедшим.

Я открыла было рот, чтобы возразить, но сразу же захлопнула, так как Артем попал в точку и отрицать его слова смешно. Я действительно не верила ему, но кто бы на моем месте думал иначе?

— Боишься меня? — от Артёма не укрылось некоторое напряжение, с которым я отслеживала малейшее его движение. — Не нужно. Я совершенно безопасен. Для тебя — точно.

Я продолжала молчать, полагая, что Бесстужеву есть чем поделиться со мной, и оказалась права. Конечно, очень смущало его уточнение насчёт именно моей безопасности в его компании, но об этом можно и попозже спросить. А пока — слушать.

— Ты, наверное, кое что знаешь об оборотнях? Фильмы смотрела, книги читала? Я так и думал. В принципе, основную суть кинематограф передает правильно, но есть и перегибы. Например, оборотнем нельзя стать, им можно только родиться, и никакие укусы не заставят человека обрасти шерстью.

Моя рука непроизвольно коснулась шеи, и губы Артема тронула понимающая улыбка.

— Это другое, я уже объяснял. Мой укус — как печать в паспорте. Люди ничего не замечают, но любой оборотень издалека чует кому ты принадлежишь.

Такая формулировка вновь заставила меня открыть рот, но палец Артема, нежно улегшийся на губы, не дал его перебить.

— В этом нет ничего обидного, Лен. Наоборот — ты защищена моей меткой. А ещё у нас с тобой через нее связь. Думаешь, как я узнал о твоей болезни? Да, через этот самый заживший укус. Я почувствовал, как тебе плохо, и сразу приехал.

Я растерянно смотрела на улыбающегося печальной сопереживающей улыбкой Артема и чувствовала себя маленькой девочкой, потерявшейся на незнакомом вокзале. Я не знала, что сказать и как поступить. Бежать? Стоять на месте и ждать маму? Кричать "помогите" или искать человека в форме?

— Тебе нужно привыкнуть к этой мысли, дай себе время. — Артем с непозволительной нежностью провел пальцем по моей безвольно лежащей на коленке кисти, и в его глазах загорелся озорной огонек. — Хочешь, я покажу, как работает метка?

Я машинально кивнула, и почувствовала лёгкое касание — Артем дотронулся до метки и обрисовал теплой подушечкой указательного пальца зажившие следы от укуса по кругу.

От пронзительно-острого ощущения я вскрикнула, прикусила нижнюю губу, чтобы заглушить неожиданно громкий звук, но он все равно прорвался грудным стоном. Глаза Артема в одно мгновение заволокло темным туманом, и я, поражённая переменой в нем и своей реакцией на невинное прикосновение, чуть не свалилась с качелей.

Артем стремительно дёрнул меня на себя, распластал на груди, зарылся лицом в волосы и с мучительным стоном потерся колючим подбородком об ухо, заставляя этим порывом забыть саму себя и потеряться в вихре чувственного удовольствия от близости сильного и горячего тела.

Нет, ничего такого, чего бы нельзя было бы показать случайным свидетелям, просто объятия, но насколько в них больше страсти, чем давали мне руки законного мужа.

— Мааамм! Ма-ма! Телефон звонит! — Из окна первого этажа свесилась Андрюшкина голова, и я отпрянула от Артёма. Ужас, что же я творю?! — Мам! Это папа!