Трудное время для попугаев

Ее хотели породнить с дряхленькой, полуслепой Екатериной Филипповной, вывезенной еще в детстве из России, которая теперь строго требовала от командированного на ее бывшую родину сына – без русской жены не возвращаться. Тетю Лиду уверяли, что она никакая не первая попавшаяся, что она именно тот нечаянный случай, поворот судьбы, будущее утешение заждавшейся старушке и долгожданное счастье того, кому старушка строго наказывала… Ее караулили возле фотоателье, мешая свободному продвижению транспорта, ее боялись упустить, потому что дважды она убегала, а про домашний адрес не распространялась. Зачем? Чтоб на следующий день все в подъезде судачили, что ни попадя плели. Он действительно выглядит как какой-нибудь бизнесмен, из этих, из новых. Оправдывайся потом, к ней же люди обращаются, доверяют. Но он каждый день ждал в машине напротив работы, хоть отпуск бери, хоть садись на больничный, кошмар какой-то на старости лет!

Не удержалась, конечно, да и неудобно все же: ждет и ждет. Ходила раз в ресторан, но ничего там не ела, так, для приличия, повозила вилкой. Рассказала ему, что помнила про Поленово, Мелихово, Ясную Поляну, про Абрамцево и про Федоскино, – незабытые старые экскурсии много дали ей в познавательном смысле. Она подарила ему набор открыток «Гжель» и «По водным просторам Подмосковья». Больше того, она участвовала в закрытии какой-то крупной международной выставки-ярмарки в Болгарском техническом центре, где пили хорошее вино, ели трюфели и радовались приобретению каких-то технологий по очистным сооружениям. Даже ей там достался пакетик и блокнотик. А еще раз они просто гуляли по Арбату и по набережной под мостом у Киевского вокзала – ночью, всю ночь. Он сказал, что уже считает ее своей женой, надо только быстрее оформлять все документы, «формальности», он сам собирался узнать, как надо, с кем договориться, чтоб побыстрей, поскольку он должен вернуться и, уже судя по обстоятельствам, приехать за ней или ждать ее по вызову там, на своей родине…

Но тетя Лида не решилась.

– Что значит – не решилась? – спросил папа, допущенный до общесемейного утешения, когда все это скрывать за дверью уже не имело смысла, а имело смысл искать пузырек с валокордином, по донышку которого, обводя пузырек грифелем, в прошлый четверг папа вырезал какие-то шайбочки для унитаза.

– Отказалась, – сказала тетя Лида. – Чего тянуть, водить человека за нос, он и так столько потратил времени…

– Теть Лид, он что, страшный какой-нибудь? Ну то есть не очень симпатичный? – тут же поправилась я, уловив нечаянную грубость слишком уж прямого вопроса.

Она помолчала, как будто впервые задумываясь над этим, потом принесла сумку и вынула из журнала «Сто советов» заложенные туда две фотографии.

– Это мы как раз на закрытии выставки, снял его знакомый.

– Ну что, вполне представительный, – сказала мама.

У меня же не было слов! Во-первых, потому, что он был не просто представительный, он был обалденный! Это все, что я могла бы сказать. Я сама влюбилась бы в такого, честное слово, хоть он и лет на двадцать пять старше. Но у меня не было слов еще и потому, что он совершенно зачарованно смотрел на тетю Лиду, которая стояла рядом с ним в своей непостижимой розовой кофте, вызывающей у меня элементарный зоологический ужас! Могла же надеть серый костюм или полосатое платье – все приличнеи. А в таком виде только пилить дрова где-нибудь за сараем. Она же явилась на международную встречу!

– Та-ак, ясно. – Папа не торопясь положил фотографию на стол и продолжал еще некоторое время разглядывать ее сверху, сунув руки в карманы и приподняв плечи. Он даже, забывшись, стал немного насвистывать, чего мама терпеть не могла. – Ясно, – сказал он опять и посмотрел на тетю Лиду как-то странно, будто перед ним сидела самозванка, выдающая себя за близкую родственницу.

Тетя Лида убрала фотографии в сумку и задвинула на ней молнию. А мне бы хоть одну на денечек, рассмотреть как полагается.

– Он свой адрес тебе оставил? Напиши сама, – встрял в тишину папа. – Правильно, начинать надо основательно, с переписки: два-три письма в этом деле не помешают.

– Нет, – сказала тетя Лида. – Чего там переписываться, дети, что ли? Тем более я даже его не провожала, не пошла. Зачем? Никуда я не поеду, это ж понятно.

– Но почему, Лид? – Мама, косясь на меня, пыталась робко совместить прежние убеждения с новыми неожиданными обстоятельствами. – Болгария ведь! Я понимаю еще, ну там Африка или Калифорния, туда, конечно, нет, туда – безумие, а Болгария… Она ж как и мы, у них тоже такое там творится, привыкать не надо.

– Все равно… – вздохнула тетя Лида, – не дома. Язык чужой…

– Да этот язык выучишь за пятнадцать минут. Там же учить нечего, все похоже! – с видом завзятого полиглота заметил папа.

– Я знаю, он меня тренировал: «слушам» – слушаю, «гледам» – смотрю… Можно понять, я не про это.

– А пусть он тоже учит русский, теть Лид. Вы бы тогда по очереди, день на одном языке, день на другом.