Трудности перевода. Воспоминания

Однако косовская тема оказалась «приглушённой» в работе Совета Безопасности лишь ненадолго. 17 февраля 2008 года косовским парламентом была принята декларация независимости. Независимость Косово тут же признали Соединённые Штаты, Франция и Англия. Поддержанная нами Сербия потребовала созыва экстренного заседания Совбеза. Оно состоялось 19 февраля с участием президента Сербии Бориса Тадича. Мы потребовали, чтобы Пан Ги Мун дал указания руководителю миссии ООН в Косово аннулировать декларацию о провозглашении независимости Косово в соответствии с резолюцией 1244 и связанными с ней документами. На такой радикальный шаг генсекретарь не пошёл (можно себе представить, что говорили ему по этому поводу западные коллеги за закрытыми дверьми). В то же время Пан Ги Мун подтвердил, и что было существенно важно — резолюция 1244 продолжает действовать, и коль скоро это так, в Косово продолжит функционировать миссия ООН. Поскольку в соответствии с резолюцией 1244 одной из функций миссии ООН является международное представительство края, сохранение резолюции и миссии, по сути, означало непризнание независимости Косово международным сообществом. Косовское ОПН (одностороннее провозглашение независимости) было не признано не только Белградом, но и косовскими сербами. В крае возникла напряжённая, опасная ситуация. Не допустить кровопролития и решать многочисленные практические вопросы посредством диалога при уважении резолюции 1244 и прерогатив миссии ООН — те тезисы, которые мы постоянно повторяли на заседаниях Совета Безопасности по косовской теме (в соответствии с резолюцией 1244 они проходили каждые три месяца). Политическое столкновение сопровождалось и процедурной «дракой»: несколько часов продолжался спор о том, в каком качестве приглашать на заседание СБ представителей Приштины. В итоге условились, что косоваров ждут в личном качестве: они будут сидеть за столом Совета за именной табличкой, без указания страны или должности.

Нападение Грузии на Южную Осетию

При всей сложности и остроте косовской проблемы главная коллизия в Совете Безопасности в 2008 году была впереди. Нешуточные страсти разгорелись в августе в связи с нападением Грузии на Южную Осетию.

Во второй половине июля напряжение в отношениях Грузии с Абхазией и с Южной Осетией стало нарастать. В этих условиях российская делегация в Нью-Йорке предложила принять официальное заявление председателя СБ, которое призывало бы стороны взять на себя юридически обязывающие обязательства о неприменении силы. Поскольку грузины отказывались, наше предложение не получило поддержки западных коллег.

7 августа особенно тревожные сообщения стали поступать из Южной Осетии. Складывалось ощущение, что вот-вот может разразиться серьёзный военный конфликт. Строго говоря, грузино-югоосетинские отношения не стояли в повестке дня Совета Безопасности. По сложившейся традиции, темой занималась ОБСЕ, там находились наблюдатели данной организации. Кроме того, по мандату СНГ была развёрнута миротворческая операция с довольно своеобразной конфигурацией: контингенты Грузии, России, Южной и Северной Осетии. Однако обстановка в грузино-югоосетинских отношениях напрямую сказывалась и на грузино-абхазских делах. В любом случае военный конфликт необходимо было предотвратить.

Созвонившись с курировавшим регион заместителем министра иностранных дел Григорием Борисовичем Карасиным, я получил добро на созыв чрезвычайного заседания Совета Безопасности. Это заседание, как потом стало ясно, было последней возможностью предотвратить масштабное кровопролитие. Его созыв давал нам важное политическое и психологическое преимущество. (Несколько месяцев спустя я столкнулся в ООН с Марти Ахтисаари — впервые после того, как мы подвергли его жёсткой критике за косовский «план». Было интересно, как он прореагирует на нашу встречу. Ахтисаари раскрыл объятия: «Виталий! — воскликнул он и сразу перешёл к делу: — А почему вы не собрали заседание Совета Безопасности, когда грузины напали на Южную Осетию?» — «Марти! — ответил я в тон, — именно так мы и сделали».)

Чрезвычайное заседание СБ ООН открылось после полуночи, в 1 час 15 минут по нью-йоркскому времени 8 августа. Ему предшествовали консультации Совета, где мы представили проект заявления для прессы, его основные элементы — серьёзная обеспокоенность в связи с эскалацией конфликта, призыв к сторонам прекратить кровопролитие, отказаться от применения силы, вернуться за стол переговоров. (Заявление для прессы принять проще, чем официальное, большинству делегаций членов СБ для этого не требуются указания из столиц.) Однако западные делегации — тяжёлая ошибка — отклонили наш проект и начали дополнять его положениями, которые предоставляли бы Грузии возможность использовать силу для решения территориальных вопросов.

На официальном заседании российскому представителю как инициатору его созыва было предоставлено слово первым. Прозвучало следующее заявление: